Лариса Миронова - Детский дом и его обитатели

… Но вот приходит понедельник. И… опять тридцать шесть…и шесть. «Всё нормально!» А именно: разорённые спальни, заплёванные шелухой отрядная, горы грязной посуды в столовой на отрядных столах… Дети как чужие – глаза соловые, слов не слышат – в одно ухо влетает, в другое вылетает… Ходят тут какие-то… а мы тут причём? Начинаем сначала. А что ещё делать? Беев, бывало, за моей спиной начинал напевать (красивым, кстати, альтом) нарочито фальшиво:

А вы всё ходите, чевой-то бродите…

Меня поражала избирательность слуха этих детей. Они действительно не слышали того, что им было неинтересно.

– А у нас спецфильтры в ушах, акустические такие затычки, – объяснил мне весьма научно это специфическое явление Огурец.

– Во как.

– Ага.

– А зачем?

– А зачем… слушать всякую чепуху? – Делает многозначительную паузу. – У кого-то язык без костей, а мы – надрывай уши. – Сморит хитрющими глазищами своими синими, и даже не мигает.

Воскресная группа – всего десять человек, двое из них ходили «в гости» к тем, у кого были опекуны. С воскресниками работала Татьяна Степановна. Это была очень тяжёлая смена – с четырёх часов в субботу (сразу после обеда дети поступали в распоряжение пионервожатой – до десяти вечера, пока не придёт Нора). Ну, и потом, воскресенье – тоже до десяти. Приравнивалась эта смена к недельной воспитательской нагрузке – три дежурства по семь часов плюс три подъёма. А какой уж тут педагогической работе можно говорить! Слава богу, если удаётся соблюсти «воскресное равенство» – это чтобы число воспитанников за завтраком должно равняться пришедшим на ужин. Но и это не всегда удавалось. Понедельник для отрядного воспитателя должен начинаться в субботу, если он не хочет каждый раз начинать всё сначала.

Обычно начинался он с неприятного разговора с Норой. Лично меня она щадила – добрая душа! Чаще всего от Матроны я узнавала, что творили мои «головорезы» в ночь с воскресенье на понедельник. О набегах на спальни младших – они (и это самое безобидное дело) отбирали гостинцы у тех, кто уже пришёл из дома, сообщала воспитательница первого класса, просто информировала – без скандала. Потому что многих экспроприаторов она знала «в лицо»: в своё время принимала их из дошкольного детдома. И вот они уже повторяют подвиги бывших – сами стали «налётчиками-пулемётчиками»…

– Их можно понять, – говорила она горестно, – как с ними, так и они…

– Заметила. Они боятся быть самими собой. Как их закодировали, так они себя и ведут.

– Да, они боятся внутреннего разлада…

– С чем?

– Ну… с собственной душой.

«Скорее, с неким стереотипом, – думала я, но – молчала в ответ». И это было странно и удивительно даже – они, наши нахальные воспитаннички, терялись и тушевались, попадая в новую для них обстановку. И только на своей территории они чувствовали себя «как дома» – в дэдэ. А своей территорией для них мог быть и самый отдалённый квартал города. Главное, чтобы здесь были знакомые места, а сами они знали местные порядки.

.. Когда на зимних каникулах нам наши шефы с часового завода дали путёвки на поездку по Кавказу, немногие дети осмеливались ходить там поодиночке, хотя в те времена никто на детей на улице, как правило, не набрасывался. Немногие отваживались пускаться на поиски приключений, отбившись от группы. Иногда они мне предлагали свои маршруты – куда пойти. И меня всякий раз удивляло, насколько тонко они (шестым чувством?) «понимают территорию».

Ну а с привычками… Они обязательно должны были повторять весь тот комплекс-уклад, что задолго до их появления уже сложился в этом доме. Часто бывало, что дурные и даже дикие привычки приносили из других детдомов – и они тут же приживались. Именно дурному навстречу и были всегда распахнуты детдомовские ворота. Жадно впитывался экзотический опыт старших. Они очень рано начинали понимать, что их жизнь в чём-то главном отличается от жизни других детей, что у них гораздо больше прав… требовать. Они на подсознательном уровне понимали, что не все эти права будут удовлетворены, и это их ещё больше раззадоривало.

Понедельник – день визитов к родственникам детдомовцев, день поисков беглецов. Первая очередь: родители, лишенный прав на детей. Потом к родственникам второй и третьей очереди, знакомым… ну, туда, куда вообще могли сбежать дети. Ну а если и там нет, ищи, где интуиция подскажет… В общем, понедельник – день тяжёлый. И пока воспитатель носится по пересечённой местности, отряд предоставлен сам себе. Тоже радости мало. Носишься, с ног сбиваешься, по каким-то полупьяным притонам и свалкам, а в голове одна мысль – что там в детдоме. Вдруг бытовку подожгли? Дверь сгорит, тащи что хошь… А может, уже лазят по карнизам? Просто оторопь брала от этих фантазий… Всё. Точка. Большая и жирная. Конец мучений. Буду брать детей по очереди на воскресенье к себе домой. Десять всё же не пятьдесят пять!