Антон Павлов - Координатор

— Думаю, это не твоё оригинальное мнение, — невозмутимо отозвался Андрей. — Тебя что бил твой начальник?

— Не он, а работяги, — Слово «работяги» Аркаша произнёс, как ругательство.

Андрей покачал головой: кому-кому, а не младшему брату отзываться о рабочем классе с такой пренебрежительностью. С самого начала повелось так, что учёба у Аркаши не заладилась. Науки давались ему тяжело. Правда учителя не всегда ставили мальчику двойки, а жалели порой и вытаскивали в конце четвертей, что называется «за красивые глаза».

Когда Аркаша с трудом осилил программу профтехучилища, стало ясно, что он и понятие «карьера», если не произойдёт чудо, вещи абсолютно не совместимые. Чуда не произошло. Поэтому и резануло слух Андрея презрительно брошенное «работяги».

— Странный расклад получается, — сказал Андрей. — Ты выговорил начальнику всё, что о нём думаешь, а работяги тебя избили? Не поддержали, значит, они твоей инициативы?

— Лизоблюды они! Влюбились в нового начальничка! А тот меня со свету сжить хочет.

Ситуация уже не казалась Андрею сложной, требующей какого-то немедленного разрешения. Ранения брата на поверку оказались не такими страшными и вовсе не смертельными. Что же касалось деталей происшествия, то их Андрей мог даже теперь мысленно представить.

Аркаша выпил лишнего на банкете и ни с того ни с сего принялся поносить уважаемого в заводском коллективе руководителя. Рабочий люд не выдержал хамства, отозвал Аркашу в сторонку и попортил его внешний вид…

— Как зовут твоего начальника? — спросил Андрей, только для того, чтобы поддержать разговор.

— Ким, — ответил Аркаша. — Ким Борисович Коорд. Высокий такой зараза, здоровый, лысина на всю голову. Глаза как у рыбы дохлой. Если глаза зеркало души человека, то хреновая у него душа, скажу я тебе, Андрюша.

— Не надо, Аркаш, о душе человека говорить. Хорошо? Не можешь ничего ты о душе человеческой знать. Только Богу то ведомо, — сказал Андрей.

— Ой, православный ты наш, — Аркаша усмехнулся, подмигнув подбитым глазом, и сморщился от боли. — Ким сразу меня невзлюбил. Только я вздохну спокойно, как он из под земли вырастает: а что это у вас Аркадий на втором участке насрано что ли? Выговор вам, говорит. Дальше — больше: я с июля премии не видал. Поэтому и занимаю деньги у тебя так часто…

— Вот значит почему. А я уж чего только не передумал, — усмехнулся Андрей. — Странные у твоего начальника имя с фамилией. Ким Коорд? Первый раз такое слышу.

— Не веришь мне? — спросил брат, выплёскивая в рот остатки кофе из чашки.

Андрей взял брата за плечо.

— Понимаешь, если вдруг в коллективе стали бить кого-то одного…

— Ты всегда был против меня… — прошептал Аркаша.

— Я? — Андрей искренне изумился. Поэтому голос подпрыгнул на октаву выше. — Это я-то против тебя? Забыл, как прибегал ко мне?

— А ты помнишь?… Каждый день, наверное, вспоминаешь? — осклабился разбитыми губами Аркаша. — Тешишь своё православное самолюбие. Местечко в раю, думаешь, тебе за это заказано?

— Думай, что говоришь, — прошептал Андрей.

— Хорошо, — согласился Аркаша. — Понимаешь, иногда нужно человеку указать на недостаток.

— Недостаток? — нахмурился Андрей.

— Лицемерие, — пожал плечами Аркаша так, будто говорил всем известные вещи. — Ты же всегда думал, что помогаешь мне от чистого сердца, а оказывается — нет.

Удары по самолюбию оттого и переносятся так тяжело, что это самое уязвимое место человека. Ахиллесова пята. Убери её, спрячь за щитом из доброты и станешь неуязвимым, — думал Андрей. — Лицемерие! Прав ты, братишка! И не важно, что сам-то ты погряз в саможалении и зависти.

Не важно, потому что для начала придётся из своего глаза бревно вытащить, а уж потом на чужие соринки внимание обращать.

— Прости, Аркаш, меня, — произнёс Андрей. — Бес иногда путает.

— Вот видишь, — покачал головой Аркаша, спрятав довольную ухмылку за поднятой перед лицом кружкой.

— Рассказывай дальше. Ничего не упускай, — сказал Андрей.

— Ким наказывает меня! Ни за что ни про что! Смотри сам, брат… Я иду по цеху. Ким мне говорит: а почему, Аркадий Иванович, у вас обувь старого образца? Талон за нарушение. А талон — это минус пятьсот рублей от зарплаты. И не слушает, гад, меня, что на складе отродясь обуви нового образца не было! Я из туалета иду, он мне: две минуты назад как перерыв закончился, где вы шляетесь, Аркадий Иванович? Нарушение штатного расписания. Талон вам. А это ещё минус пять сотен!