Чимаманда Адичи - Половина желтого солнца

По полу вагона что-то потекло. Моча. Оланна почувствовала холод, у нее намок подол. Женщина с калебасом подтолкнула ее локтем, подозвала других пассажиров, сидевших рядом.

– Bianu, подойдите! – сказала она. – Посмотрите… – И открыла калебас.

Заглянув внутрь, Оланна увидела голову девочки: пепельно-серое лицо, грязные косички, закатившиеся глаза, широко раскрытый рот. Оланна отвернулась. Кто-то вскрикнул.

Женщина закрыла калебас.

– Знаете, – сказала она, – как долго я заплетала ей косички? У нее были такие густые волосы!

Поезд лязгнул, остановился. Оланну вынесло людским потоком в давку на перроне. Какая-то женщина упала в обморок. Шоферы стучали по бортам грузовиков и выкрикивали: «Кому на Оверри? Энугу! Нсукка!» Оланне вспомнились косички в калебасе. Она представила, как мать заплетала их – помадила волосы, делила на ряды деревянным гребнем…

Ричард перечитывал записку Кайнене, когда самолет коснулся земли в Кано. Записку он нашел случайно минуту назад, когда искал в портфеле журнал. Жаль, что не обнаружил раньше, жаль, что она пролежала в портфеле все десять дней, пока он был в Лондоне.

Что такое любовь – необъяснимая потребность всегда быть с тобой рядом? Что такое любовь – когда так хорошо молчать вдвоем? Что такое любовь – единство, полнота счастья?

Ричард улыбался. Ничего подобного Кайнене ему никогда не писала. Если на то пошло, Кайнене ему вообще не писала. «С любовью, Кайнене» на открытках ко дню рождения не в счет. Он читал снова и снова, задерживая взгляд на витиеватых буквах. Его уже не огорчало, что в Лондоне рейс задержали и эта пересадка в Кано на самолет до Лагоса – тоже потеря времени. На душе вдруг стало необычайно легко: все возможно, все трудности преодолимы. Ричард встал с кресла и помог соседке донести сумку. Что такое любовь – когда так хорошо молчать вдвоем?

«Спасибо вам», – поблагодарила женщина, судя по говору, ирландка. Самолет был полон иностранцев. Кайнене наверняка съязвила бы: «Полюбуйтесь – мародеры-европейцы». Сойдя с трапа, Ричард пожал руку стюардессе и зашагал по бетону; добела раскаленное солнце палило нещадно, и Ричард рад был очутиться в прохладе аэропорта. В очереди на таможне он вновь перечитал записку Кайнене. Что такое любовь – необъяснимая потребность всегда быть с тобой рядом? Вернувшись в Порт-Харкорт, он попросит ее руки. Сначала Кайнене ухмыльнется: «За белого, да еще и нищего? Позор для моих родителей!» А потом согласится. Наверняка согласится. С недавних пор она переменилась, стала мягче, ласковей – отсюда и эта записка. Неясно, простила ли она ему случай с Оланной, они никогда это не обсуждали, но ее записка, ее откровенность означали, что Кайнене смотрит в будущее. Ричард разглаживал записку на ладони, когда к нему обратился молодой, очень темнокожий таможенник:

– Будете что-то декларировать, сэр?

– Нет. – Ричард протянул паспорт. – Я лечу в Лагос.

– Прекрасно, сэр. Добро пожаловать в Нигерию. – Таможенник был молод, но тучен, и форма не красила его грузную фигуру.

– Давно вы здесь работаете? – поинтересовался Ричард.

– Только прохожу практику, сэр. К декабрю получу диплом таможенника.

– Поздравляю. А откуда вы родом?

– С Юго-Востока, из городка Обоси.

– Ага, маленький сосед Оничи.

– Вы знаете наши места, сэр?

– Я работаю в Нсукке, в университете, и пишу книгу о здешних местах. А невеста моя из Умунначи, что недалеко от вас. – Ричарда переполнила гордость: с какой легкостью выговорил он слово «невеста» – это добрая примета. Он улыбнулся и едва не прыснул. Совсем ума лишился от счастья, а всему виной записка.

– Невеста, сэр? – Во взгляде юноши мелькнуло неодобрение.

– Да. Ее зовут Кайнене. – Ричард произнес ее имя не спеша, старательно выделяя второй слог.

– Вы знаете игбо, сэр? – Теперь в глазах молодого таможенника читалось уважение.

– Nwanne di na mba, – уклончиво ответил Ричард, надеясь, что к месту употребил пословицу «Брат твой может быть родом из иной страны».

– Теперь вижу! I na-asu Igbo! [63] – Юноша схватил руку Ричарда, радостно потряс и пустился в рассказ о себе. Звали его Ннемека. – Знаю я жителей Умунначи, – говорил он, – беспокойный народ. Вся родня предупреждала мою двоюродную сестру, чтоб не выходила за парня из Умунначи, но она не послушалась и вышла замуж. Ее что ни день били, ну и она собрала вещи и вернулась домой к отцу. Я не говорю, что в Умунначи одни негодяи живут. Моя родня по матери оттуда. Не слыхали о моей бабушке? Нвайике Нквелле. Напишите о ней в вашей книжке, она замечательная травница, знала лучшее средство от малярии. Если б она брала с людей больше денег, я бы сейчас учился медицине за границей. Но родителям не на что меня отправить за границу, а в Лагосе чиновники дают стипендии только детям тех, кто может взятку сунуть. Это из-за бабушки я хочу учиться на врача. Я не говорю, что на таможне работать плохо. Как-никак без экзамена сюда не берут, и многие мне завидуют. Когда я получу диплом таможенника, настанут другие времена, жизнь изменится к лучшему, люди будут меньше страдать…