Игорь Ушаков - Семейная сага

Я попала к ним в тот день, когда у них было что-то наподобие поминок. На столе стоял графинчик с водкой да нехитрая закуска: селедка, соленые огурцы, черный хлеб… Мы все молча выпили по полрюмочки водки за светлую память Кости. Тут уж я просто-напросто разревелась. Потом Миша рассказал, что приезжал друг Кости по авиационной части и сказал, что Костя вылетел на боевое задание и не вернулся. Летели они вдвоем, лавируя между горными хребтами. На одном из поворотов снизу оказался американский вертолет, который выпустил несколько ракет. Одна из них попала в Костину машину. Его напарник видел, как Костин самолет задымился и стал резко падать.

Костина мама рассказала мне, что Костя в Одессе женился и что накануне его отправки в Корею, жена его, Мила, была уже на седьмом месяце беременности. Уезжая, Костя сказал, что если родится мальчик, назовите его Миша в честь брата, а если девочка, то Елена. Сказал, что ему это имя очень нравится. "Вроде у нас и в родне нет ни одной Лены, — сказала Евдокия Ивановна, — да и среди Костиных знакомых не припомню…"

Родилась девочка, уже после Костиной гибели. Как он и просил, назвали ее Леной. "Вот Мила скоро приедет к нам с малышкой, хотим, чтобы жила с нами. — Сказала Костина мама. — Она ведь детдомовская, у нее никого, кроме нас, на свете-то и близких нет".

Я конечно поняла, в честь кого Костя хотел назвать свою дочку…

Когда я засобиралась уходить, Миша сказал, что проводит меня до электрички. Мне неудобно было ему

отказать, хотя Виктор и поджидал меня на улице. Когда мы с Мишей вышли на улицу, нам навстречу пошел Витя. Он подошел, я даже не успела произнести: "Познакомьтесь", как они молча протянули друг другу руки… Все происходило молча. Я едва сдерживала слёзы.

Мы втроем молча дошли до станции, и буквально тут же подошла электричка. Парни опять молча пожали друг другу руки, а под конец Миша сказал: "Виктор, береги Ксеничку, она очень хорошая девушка… Костя любил ее больше всех на свете". Витя молча кивнул, мы вошли в двери и прошли в вагон. Оттуда мы помахали Мише рукой, я опять не смогла сдержать рыданий. Перрон побежал назад, оставляя с собой и Мишу, фигура которого становилась все меньше и меньше…

Я вспомнила, как в тот давний день я не доехала одной остановки до Мытищей, когда в последний раз ехала к Косте… А если бы электричка была не со всеми остановками, то и моя, и Костина судьба могла бы коренным образом перемениться… Но ведь я так люблю Виктора! Какие могли возникать "если бы"! Я сквозь слезы, опять нахлынувшие на мои глаза, сказала Вите:

— Знаешь, Вить, у Кости родилась дочка, которую назвали по его просьбе Леночкой. Понимаешь почему? Но он так и не узнал, что у него есть дочь… Она родилась уже после его гибели.

Я заплакала, Витя обнял меня за плечи… Вот и Загорянка. Хорошо, что путь до дома от платформы долгий и длинный, я смогу придти в себя. Как трудно будет рассказывать маме, Кате и Сереже про этот визит!

Катерина. 1951, 9 мая

Пожалуй, больше всего от отчаяния, чем от какой

другой причины, я решила поехать с Сережей к Павлу на День Победы. После моих рассказов об отце, Сережа стал более терпимо относиться к Павлу, хотя напряжение между ними осталось. Но во многом виноват, видимо, Павел: ведь хоть Сережа и большой уже, но это дело взрослого мужчины

налаживать отношения, а Павел ведет себя с ним странно, не пытается заговорить "по душам", не интересуется Сережиными делами. Что это — чувство вины или обычная его форма общения, не пойму.

Съездили мы с Сережкой в Миргород. Большей дыры себе и представить трудно: большая грязная деревня! Нет, сюда я ни за что не поеду. Мне, в конце концов, не нужна роскошь, но жить в дерьме — нет, это уж извините!

И подумала я: какая же я дура! Уж лучше бы спокойно сидела в Риге, в нормальных условиях, ждал бы у моря погоды, пока вдруг само собой что-нибудь яркое не появится на горизонте, какой-нибудь новый Георгий, который не так цеплялся бы за свою старуху! А и не появится, можно было бы обойтись и чем-нибудь помельче. А от этой романтики да погони за принцами одни разочарования… Да, честно, говоря, и с принцами у меня в жизни слабовато!

Конечно, если бы Павел был в Москве, все проблемы были бы решены. Мне бы его хватило. Лучше синица в руках, чем никто в небе… Про журавля я и не говорю!

Ксения. 1951, 20 мая

Виктор узнал, что многих выпускников

Радиофакультета Военно- воздушной академии с того курса, который кончали они с Павлом, приказом Министра обороны перевели в Москву для работы в новом КБ по разработке отечественных радиолокаторов. Ему предложили, но он отказался, так как у нас на Чкаловской, где мы сейчас живем, хорошая квартира и у него интересная работа и хороший начальник. Он мне сказал: "Не бывает хорошей работы, бывает хороший начальник". Когда его вызвали в кадры Министерства обороны и предложили перевод в Москву, он вежливо уклонился, но рекомендовал Павла, охарактеризовав его, как наиболее трудолюбивого и дисциплинированного слушателя во всем их выпуске. Витя очень уважает Павла как фронтовика, но характеризуя его, он мягко говоря, преувеличил достоинства Павла. Тем не менее, его