Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или Gott mit uns!

Но есть и необъяснимые ситуации:

Жители сельской местности никогда не употребляют истинное название молочной железы: "сиська". Молочные железы особей женского пола, как у животных, так и у людей, называют иначе: "вымя" — у скотов, "грудь" — у людей. Сосок животных, из которого добывается основа жизни младенцев, как людских, так и скотских, сельские жители называют "дойкой". Для женщин, ввиду мало размера указанной части вымени, название "дойка" не применяется.

Как появилась фамилия "Седойкина" — правильного научного объяснения ни бес, ни я дать не можем. Догадок — сколь угодно, но точного толкования у нас нет. Но пробуем:

— "Седойкин" родился так: однажды некий глава семейства очень удивился, увидев процесс кормления отпрыска:

— Лихо сиську доит! — так и появилась фамилия "Сиседойкин". Но, понятное дело, носить "сиську" в фамилии никому не хотелось, вот и прибегли к изменению буквы "И" на "Е" и к сокращениям. Так и появился "Седойкин".

А моего "Додонова" сократили в "Додон". Если кому- то из нас кажется, что ума у него на стакан больше, чем у меня, то он немедля позволяет играться с моей фамилией добавив лишнюю букву: "даЛдон"! Взлетев — парит над всеми иными человеческими ничтожествами!

"Долдон" созвучен с именем сказочного царя Додона, коего "прославил" великий российский поэт. Да, было такое, есть чем гордиться, но славой позорной: как известно из сказки, царь Додон был подловат, неумён, и "отдал концы" от одного удара в темя клювом Золотого петушка.

— Хорошо, что не от "жареного" петуха! — ехидно добавил бес.

Такие губы, какими мать-Природа наградила Губастую, во Франции ценились бы высоко; в Холливуде они бы принесли обладательнице мировую известность и большие миллионы американской валюты, их бы называли "шикарными" и "чувственными", но в реквизированном советами женском монастыре военных лет обладательнице они дали прозвище: "Губастая". И ничего сверху.

Это была худая, высокая и смуглая женщина неопределённого возраста. Её разлучили с супругом в тридцать седьмом памятном году за какой-то пустяк, который "потянул" на отсидку по статье "политическая" сроком на десять лет. Десять лет изоляции в диких местах обширного отечества нашего. На момент вынужденной разлуки супруг оставил на попечение Губастой двух дочерей. Грустная, но не единственная история из времён нашего "прекрасного прошлого".

Характер у Губастой" был тяжёлый, мрачный. Мои нынешние объяснения мрачности Губастой такие: женщина, мать двух малых детей, помрачнела стараниями "народной власти" после того, как супруга упрятали на десять лет "без права переписки". Смертник, значит.

В любое время года "Губастая" ходила в галошах "Красный треугольник" на босую ногу. Иной обуви на её ногах никто и никогда в монастыре не видел. Говорила редко и низким голосом. Монастырские бабы постоянно "шпыняли" Губастую разными способами, известными только женщинам. Повторяю: мы — "простой народ", и всё делаем "просто". "Запросто" можем сделать любую взаимную пакость и всегда — "друг — другу"!

— Мальчик, зачем разбил лампочку? Зачем изгадил подъезд родного дома!?

— Просто так… — "простой" мы народ! Знаем, что "простота — хуже воровства", но продолжаем оставаться "простыми".

Бабы "доставали" "Губастую" хотя и "просто так", но с наслаждением, а та огрызалась, как могла. Огрызалась талантливо, на уровне лучших актрис мира. "Огрызания" Губастой были образцом высокого актёрского мастерства для скучающих монастырских женщин. Пожалуй, Губастая огрызалась куда талантливее, чем актёры больших и малых театров "страны советов"! Монастырским "актрисам" ролей не писали и Губастая о великих драматургах мира ничего не знала, но содержанию её словесных отпоров позавидовали бы многие актёры "больших" и "малых" столичных театров. Присутствовал в игре русский мат — не знаю, но "под занавес", в финале "пиесы", как зрители, так и "актриса" оставались довольны. Правда, криков "браво!" и аплодисментов не было…

К концу жизни получил дар видеть особую, редкую породу соплеменников, не такую и малую, чтобы обойти её упоминанием.

Порода, коя основное время жития своего пребывает в звании "говно-человек", но при этом мечтает "благоухать ромашкой".

Моменты радостного "благоухания" начинаются у меня тогда, когда могу хотя бы как-то унизить соплеменника и "возвыситься над ним". Такие мгновения делают меня счастливым, я "взлетаю" и парю над униженным! Но самый большой труд для моего слабого мозга — это придумать текст унижения соплеменника, озвучить его в нужный момент и насладиться результатом! Это и есть мой "миг ромашки": я "благоухаю"!