Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или Gott mit uns!

— Милостивая сударыня, давайте пофантазируем: сегодня, как в прошлом, вам предстоит "угон в рабство". В Германию. Стали бы Вы принимать максимум усилий для того, чтобы избежать отправки? Вы готовы пройти прежний "путь рабства и унижения" в чужой стране и с "чуждой вам культурой"?

Не задумалась ни на секунду потому, что знала меня и ответила:

— Готова! С удовольствием! Только кто меня туда теперь возьмёт?

Это я придумал. Оклеветал "советскую" женщину. В её жизни были всего три года иной жизни, но и этих лет хватило, чтобы окончательно превратиться в "рабыню чуждой нам культуры"!

Но как-то однажды на всё том же любимом телевизионном канале, проскочила клеветническая передача, сильно и надолго разволновавшая не только меня, но и беса! "Направила мысли в нехорошее русло" и "укрепила в заблуждениях". Что ещё ужасного сделала с нами передача — об этом и пойдёт рассказ:

Тема была прежняя, волнующая: "выплата компенсаций бывшим работникам на Рейх". Репортёр работал в квартире жительницы Санкт-Питербурга. По моим, и только по моим соображениям, работал он как-то странно, но умно: вначале крупным планом показал интерьер жилища, а затем и женщину, что была центром репортажа. Действительно, что может быть интересного в квартире без обитателей? Что женщина была Frau, так это я понял враз: одета она была иначе, не так, как основная массам наших женщин. Проглядывался в её одежде всё тот же "чуждый нам" шарм.

Интерьер квартиры был берлинским. В Санкт-Петербурге — и вдруг берлинское убранство!? Как и откуда взяться немецкому интерьеру в Питере!? — ни в одной из берлинских квартир бывать не приходилось, и сравнивать было не с чем. За секунду родился вопрос: откуда у вас, сударыня, такой, явно не российский, "шарм" в жилище? Готов признать: жители Санкт-Питербурга жильём отличаться от всех других граждан отечества, но у женщины из репортажа он был выше, чем у любой другой аристократки северной столицы! Где и когда Вы научились так содержать жильё!?

Дело пошло веселее, когда дама начала "плач":

— Немцы, нас детей, загнали в сарай и под дулами автоматов имени "Шмайсцера" окрестили! — большего ужаса, чем этот, пожалуй, не было в прошлой войне! Опрашиваемая не была уверена, что ужас от прошлого насильственного обряда крещения, принятого от врагов, нужно было тащить в камеру оператора сегодня. Что и как говорить? В самом деле: маленькую советскую девочку, возможно, что и пионерку, взяли, проклятые, и окрестили!

В передаче не было сказано, как всегда бывает в таких передачах, ни единого слова о том, кто была та сволочь из "своих" и "наших", кто оставил малых детей, этот "генетический фонд страны", врагам.

Простил женщину: не ведом ей был список все высоко стоявших баранов предвоенного времени. Тех, из отряда, который в далёкое время горланили "Яблочко"-песню. И войну отряд не заметил, привычка такая была у "отрядов": ничего не замечать.

Ничего не было сказано в интервью и о том, в какую веру враги окрестили бедного советского ребёнка. Католическую? В лютеранство? Православную? На месте репортёра, под угрозой никогда не увидеть свои репортажи в эфире, с риском навсегда быть "отлучённым от сети", задал бы даме вопрос:

— Как Вам кажется в свете нынешнего дня: враги, крестив Вас, плохо поступили? Не кажется ли Вам, что они дальше видели ваше будущее? Могли они уже тогда знать, что обряда крещения Вам не миновать? — я не репортёр и не работаю на любимом канале, а посему — свободен задаваться любыми вопросами.

Интерьер квартиры удивлял: кто привил любовь к порядку? Не хуже, чем у любой немки из Баварии… или Восточной Пруссии. Как будет ужасно, если всему хорошему она научилась у врагов!? Может быть такое?

Продолжение "плача" было не менее интересным:

— Немцы за малейшую провинность жестоко наказывали… — но ни одной провинности, за которую "проклятые садисты" подвергали советскую девочку "жестокому наказанию", не было оглашено.

И опять, рискуя никогда не получить работу на ОРТ, всё же скажу: если девочка, извиняюсь, справляя малую нужду мимо унитаза, не убирала свои "промахи", и убрать за собой желаний не проявляла, что куда хуже, то и я, далёкий по культуре от немца, врезал бы ей по заднице! Готов отдать на отсечение мизинец левой руки за утверждение, что хозяйка-немка вначале объяснила девочке, как пользоваться туалетом, но каков был результат обучения, и как быстро девочка усвоила естественное человеческое поведение в туалете — и о том ни слова!