Лев Сокольников - Саркофаг

"Луна, как зад юной девушки, лила серебряный свет свой с правой руки…" — но это неудачное сравнение, луна в ту морозную ночь меньше всего походила на юную девушку… скорее, это была злая баба, совершавшая подлое дело с названием "сам не "ам" — и другим не дам"!

Первыми легли в снег и поползли к ограждению двое. "Битые". Колька и я стояли в спасительной темноте опушки, смотрели и ждали результатов:

— Если пройдут — охраны на вышках нет. Спят — сделал вывод товарищ о работниках охраны женского лагеря. Тогда впервые услышал их название: "вертухаи"

Два сослуживца, чёрных, как навозные жуки-самцы, барахтаясь в снегу, медленно, но упрямо двигаясь "в ночь любви"! "Рыцари любви" прошли половину пути и "счастье было так возможно", но тут с вышки, правой от нас, со стороны луны, в ночной таёжной глуши грохнул выстрел! Не спит охрана, мать вашу…! "Пластуны" остановили продвижение. Замерли. Ждали следующей пули в себя? Да нет, по прошлому опыту знали, что по нарушителям "лагерного покоя" охрана огонь не вела. Но "залегли".

И стрелок с вышки ждал. Позиции лежавших в снегу резко отличалась от позиции того, кто в тулупе, в валенках и в ватных штанах на вышке охранял "священные рубежи" женского лагеря. Стрелок в "доспехах" мог пробыть на вышке до рассвета "выполняя долг по охране", а у "пиздастрадателей", как называли любителей ходить в женский лагерь остальные, кто "мужественно и стойко" терпел позывы, пролежать в снегу на морозе долго не могли… Не затем шли, чтобы валяться в снегу, а не в постели с женщиной.

…и поползли далее!

О, сила любви… к размножению! Куда вас несёт!? — две чёрные, шевелящиеся "кочки" не проделали и двадцати метров пути, как с вышки грохнул второй выстрел!

Всё повторилось: атакующие "цитадель любви" залегли вторично! Но уже ближе к проволоке! Золотые солдаты! Настоящие! Если "захлебнулась" первая "атака", то не думай, стрелок на вышке, что мы сдались! Хрен напугаешь нас, мы будем поднимать своих "верных и неутомимых воинов" на вторую, третью и все последующие "атаки"! Мы такие, как и ты, мы — одного племени!

— Что-то на любовь перестало тянуть — проговорил Колька — уходим!

И мы ушли той же дорогой, что и пришли. Двое. "Потеряв половину личного состава". По сути, мы совершили "предательство" оставив на поле перед лагерем двух сослуживцев. Но! Почему они не "отступили перед превосходящими силами противника"? Потому, что больше меня выпили? Или тяга к размножению у них была выше моей? Да, так и было. Но почему Колька не полез под пули? Мог охранник влепить в кого-то из них заряд? Ничего не из "Устава несения караульной службы в лагерях", но, пожалуй, мог. Даже обязан был кого-то подстрелить. Без оправданий и последствий для себя: "достойно нёс караульную службу".

Что потом? "Виделось явное проявление твёрдости духа": вторую половину пути к проволоке "бойцы" проделали в полный рост:

— Чего прятаться!? Всё равно "зашухерились"! — подошли к преграде, преодолели её и вошли в "парадиз"…

Нет нужды говорить, что там их ждала вся охранная служба лагеря! Два выстрела охранника в тиши ночной чего-то значили: это был всё же лагерь!

Утром "героев" привезли туда, откуда мы и начинали "поход любви".

Лагерная охрана очень гуманно обошлась с "пиздастрадателями": им даже "бока не намяла". И свои командиры репрессий не применили и в итоге "нарушители воинской дисциплины отделались внушением:

— Дураки! — в нашей глухомани "губы" не было, а отсылать мужиков на "отсидку" за двадцать километров за "проявление инстинктов размножения" было бы глупостью. Высокое батальонное начальство статью "Воинского устава", гласившую "самовольное оставление места расположения соединения военнослужащим" для тайги считало явной лишней. Тогда понятия "неработающая статья закона" ещё не было. Статьи были, а знаний о том, что они "не работают" — не имелось. Лишней была статья. Да и поход в женский лагерь более, чем на сутки "губы", не "тянул".

Хозяин каптёрки в чине сержанта, "переросток из дисбатовцев", был вхож к ротному и так впоследствии излагал сцену "распиздона", коему были подвергнуты ротным командиром:

— Что, ёбари, ещё пойдёте? — что хотел выяснить ротный, задавая вопрос "пленникам любви"? "Провокационным" вопросом" проверял стойкость и твёрдость подчинённых "воинов-сапёров" в деле осеменения насельниц лагеря? Что тебя волновало, капитан?

— Пойдём! — бодро и уверенно отвечали "ёбари" — как снег сойдёт и ночи тёмные придут! — капитан засмеялся и выгнал мужиков из кабинета. Не было слов в адрес проштрафившихся: "честным трудом искупите вину перед…" — ротный был из числа "нормальных мужиков" и до исполнения перед подчинёнными тогдашней советской "порнографии" "об искуплении вины честным трудом" не докатился.