Лев Сокольников - Две столицы

Ко времени моей первой поездки в Санкт- Петербург, мог гордиться количеством географических точек, в коих имел удовольствие побывать за прожитые тридцать лет, но такого места, как "Ленинград" на моей "географической карте" не было.

Я волновался и радовался одновременно, и этим "коктейлем" был наполнен до ноздрей, как школьник седьмого класса пивом.

… и вот он, момент, когда с пустыми "сумарями" и с восторженной физиономией вываливаюсь на перрон Московского вокзала из скорого поезда "Ленинград-Адлер"! Свершилось! Все приезжающие всегда выискивают встречающих, если таковые им известны и обещались "придти к поезду" Я, вывалившись из вагона, стал рассматривать навес над перроном и здание Московского вокзала. Мои любования зданием вокзала прервала полная, симпатичная и милая женщина с азиатскими чёрными глазами: она назвала моё имя и попросила смотреть на неё, но не на вокзал! Хорошее начало! Ничего себе! Вот это разведка! Ни разу не видеть человека и абсолютно точно вычислить человека в толпе пассажиров с первого захода! Такое, как всегда думал, дано только "гениям от разведки", но не простой жительнице, пусть и столичного", города. Оно, конечно, когда я был в пути, жена могла дать мой "словесный портрет" по телефону, но, думаю, меня в тот раз "вычислили по моей провинциальной физиономии

Каковы были первые наши слова? Каков был тот "пароль"? Могу придумать диалог, но это будет не то, а мне хочется как можно ближе быть рядом с истиной. Первый вопрос был от неё и стандартный, почти "английский":

— Не правда ли, сэр, что погода сегодня…" — погода стояла отличная, тихая, петербургское солнце светило нежно и ласково…

— Как доехал? — странный вопрос! Как я мог доехать? Если поезд прибыл по расписанию и я стою на перроне — стало быть, ничего в пути интересного не произошло.

— Нормально. Какие события могли случиться в вагоне? — я провоцировал её на разговор.

— Идём по Старо-Невскому проспекту. Город посмотришь. Можно и дворами, так короче, но по Невскому лучше. Привыкай.

— А мы не заблудимся во дворах?

— Нет. У нас все дворы проходные. На какое время приехал?

— Выполню "правительственное задание" — и назад! Трёх дней хватит. Дома меня ждут.

— Подождут! Трёх дней мало. Ну да ладно, авось не в последний раз.

— В столицу мы мотаемся всего на день, и нам этого хватает по горло! А тут — полных три дня счастья! Как мне всё это закупить? — я огласил список заказанных и ожидаемых дома товаров.

— Пустяки. Завтра всё и купим — на том и решили. Потом был обед. Пили водку с супругом Томки, после водки нас потянуло на пиво. Как так? Быть в Питере и не насладиться лучшим в отечестве пивом!? — и он, как настоящий радушный хозяин, повёл показывать достоинства второй столицы отечества. "Экскурс" был "с дальним прицелом": шли мы всё-таки пиво пить, а не рассматривать исторические здания города.

В тот вечер первым историческим местом, которое я посетил, если не считать Московского вокзала с гранитным "вождём всего мирового пролетариата", была Александро-Невская Лавра. Это после посещения пивной, где мы наслаждались пивом завода имени русского разбойника — Степана Разина. Мы стояли у Охтинского моста, и томкин супруг объяснял, почему часть города за Невой называется "Охта":

— Это батюшка царь Петр Алексеевич так назвал: "Ох, та сторона…"

А вечер длился и длился, был каким-то "затяжным" и не собирался переходить в нормальную ночь. Но мы всё же улеглись, но странное дело: алкоголь не "брал", хотя выпито было прилично. Такое всех касается: в состоянии восторга алкоголь нас не "берёт". Не "валит с ног": водка — сама по себе, она может навредить телу, но не душе.

Спать не хотелось, и моё состояние полностью соответствовало определению: "хоть глаз коли". Разговоры цеплялись, как зубья шестерёнок одно за другое и конца им не было видно. Николай спросил:

— А ты знаешь, который час?

— Нет.

— Три.

— Как "три!?" А почему так светло?!

— Так это "белые ночи" пришли… — и я замолчал потому, что мне стало стыдно за провал в памяти: ведь знал о "белых ночах Ленинграда", но что они вот так просто, без объявления, придут и будут представлены — такое допустить не мог.

На утро Томик говорит:

— Так, быстренько встаём и завтракаем. Ты не спать сюда приехал и пивом наливаться. Сходим на Суворовский проспект, там есть хороший магазин обуви. Подберём Валюше туфельки — Томка трудилась на швейной фабрике города. Фабрика славилась изделиями верхней мжской одежды на половину союза, и у меня появился момент гордости от мысли, что я так запросто контактирую с одной из тружениц столь известного предприятия. Своими руками она одевала полстраны, а вторая половина страны приезжала в первую столицу за "одягом". Была она закройщицей, мастером, и помимо этого — большим профсоюзным деятелем на родном предприятии.