Алекс Гарленд - Пляж

Это не карикатура на сумасшедшего, как может показаться, — не карикатура, полная экспрессивных жестов и диких взглядов. Это была серьезная попытка обрести мир и тишину, не увенчавшаяся успехом. Моя психика отражала атаки разума, как Супермен — пули: грудь выпячена, нисколько не обескуражен… Поэтому я попробовал прибегнуть к другой тактике: например, попытался заинтересовать себя красивым цветком или рисунком коры на испещренном надписями дереве. Но все эти попытки также окончились провалом. Они привели лишь к тому, что неудача усилила мою досаду, и я почувствовал себя еще хуже.

Последнее средство — купание в озере. В подводном мире я всегда чувствовал себя в безопасности. Полный покой: ничего не видно и не слышно. Отличное убежище. Средство сработало и на этот раз: меня объяла безликая прохлада, но, увы, лишь на некоторое время. Поскольку у меня нет жабр, я вынужден был постоянно выплывать на поверхность, однако как только я показывался из воды, мысли бежали по прежнему кругу.

Спрятаться от случившегося было некуда. В конце концов я осознал это и сдался. Я вылез из воды и направился прямо в джунгли. Я не пошел по тропинке огородников. Я двинулся по тропинкам плотников, следуя которыми мог добраться до пляжа в обход лагеря.

Я буду краток. Ограничусь тем, что я помню, а пробелы заполнять не буду. Нет, до сих пор я и пробовал восстанавливать пробелы; просто мои воспоминания о нескольких последующих минутах носят обрывочный характер. Вне всякого сомнения, это последствия травмирующего утра, а также результат описанного выше состояния психики.

— Прибывшие на плоту убиты, — сказал я. — Христо умрет в ближайшие сорок восемь часов. Все наши проблемы решены, кроме одной. Тебе пора снова стать нормальным.

Карл смотрел на меня своими восковыми глазами. Или смотрел сквозь меня. А может, вообще ни на что не смотрел. Мне было все равно. Я сделал шаг к нему, и тут он со злостью вцепился мне в ноги. Наверное, это была месть за тот пинок по его навесу. Я почувствовал боль, поэтому дал ему сдачи.

Я уселся ему на грудь и зажал коленями его предплечья, пытаясь запихнуть ему в рот горсть риса. Кожа его напоминала мне мертвого отморозка с Пхангана: она была дряблая на ощупь и обвисла на мышцах. Прикасаться к нему было очень неприятно. Особенно когда он начал извиваться подо мной.

Он издавал звуки, а может, и слова.

— Вот это мальчик! — закричал я. — Сейчас я тебя вылечу! — Его пальцы скользнули к моей шее. Я оттолкнул их. Наверное, в схватке я рассыпал рис и зачерпнул песок.

Вероятно, я закрыл глаза. Вместо пучеглазого лица Карла передо мной возникает мысленный образ красно-коричневого одеяла. Полная чушь, поэтому то, что я закрыл глаза, вполне логичное объяснение. Подходящее и еще для одного сохранившегося в моей памяти образа, — голубое одеяло, когда я, падая на спину, снова на долю секунды открываю глаза и вижу безоблачное небо. А потом вновь тот образ — красно-коричневое одеяло.

Я сел. Карл был уже метрах в двадцати от меня, он несся вдоль берега, как сумасшедший. Изумленный тем, что у него осталось так много сил после стольких дней голодания, я вскочил и бросился за ним.

Сначала мы бежали по пляжу, затем свернули в джунгли и понеслись по тропинке обратно в лагерь. Я чуть было не поймал его. Протянув руку, я уже мог коснуться его волос, но тут я споткнулся об оттяжку одной из палаток и полетел на землю, а Карл помчался дальше к Хайберскому проходу.

Я тут же вскочил. Несколько человек стояли прямо у Карла на дороге.

— Держите его! — заорал я. — Джессе, Грег, делайте же что-нибудь! Валите его! — Но они были слишком поражены происходящим, поэтому Карл пронесся мимо них. — Идиоты! Он же убегает!

Через несколько секунд он добежал до прохода. В полной недоумения тишине мы стояли и прислушивались, как он продирается через подлесок, а затем все смолкло.

— Черт побери! — бросившись на колени, заорал я и бешено заколотил кулаками по земле.

Чья-то нежная рука коснулась моего плеча. Я оглянулся и увидел склонившуюся надо мной Франсуазу. Позади нее полукругом стояли любопытные.

— Ричард? — с тревогой спросила она.

Другая рука — рука Джессе — обхватила меня и поставила на ноги.

— Ты в порядке, приятель?

— Да, — начал было я, но затем замолчал, пытаясь вспомнить, что же все-таки произошло. — По-моему, Карл вышел из ступора.

— Я уже заметил. И что случилось потом?