Маша Трауб - Плохая мать

Моя кровать – высокая, с фигурной железной спинкой – стояла у той стены, где печка. Бабушка стелила на сетку два матраса, перину, несколько подушек и огромное тяжелое одеяло. Я проваливалась в кровать, с которой невозможно было встать. Хотелось спать, спать, спать... Бабушка работала за секретером. Не признавала письменный стол, хотя он у нее тоже был – вечно заваленный бумагами, ни одну из которых нельзя было выбросить. Самые «важные» тексты бабушка писала на улице в самых неподходящих местах – на разделочном столе, где обычно ощипывали и потрошили кур. На подставке рядом с курятником, где стояли миски с комбикормом...

В деревянном туалете висел портрет Юрия Антонова. А прямо за туалетом пышно цвел розарий. Розы – огромные, на толстых стеблях с мощными шипами, невероятной красоты, нигде не приживались, только там. Ничего не могу с собой поделать – запах роз ассоциируется с запахом компоста.

Дед связал мне персональный веник, которым я мела по утрам двор. Еще я гладила постельное белье в зимней кухне, носила воду, убирала в доме, кормила курей, кошек, которых было штук десять, и старую собаку. Она мучилась кошмарами, по ночам отгоняя лаем одной ей ведомых призраков.

Мыть полы – два раза в день. Промывать землю между половицами. Застилать постель без единой складочки. А сверху обязательно положить кружевную салфетку, связанную Лялей. И на огромный черно-белый телевизор – тоже салфетку. И подмести улицу перед воротами, иначе соседи скажут бабушке, что я неряха. И перемыть всю обувь, которая через пять минут станет грязной. По меркам села я – десятилетняя – вообще ничего не делала.

По выходным бабушка готовила для меня и деда.

Запах и последний забег по двору свежезарубленной курицы забыть невозможно. Тогда же бабушка решила, что пора и меня приучать к готовке. Она совала мне в руки топор и приговаривала: «А если завтра война? Что ты будешь делать? Ходить вокруг нее?» Я должна была поймать курицу и тяпнуть ее топориком. Не смогла. Курицы, оказывается, клюются очень больно. Я дула на палец и ныла. Этого я никогда не забуду: моя бабушка – творческая натура, тонкая, нервная – отобрала у меня топор, взмахнула, и – раз – безголовая курица побежала по двору.

– Бабушка! – закричала я.

– На войне и не такое было. Я тебе потом расскажу, что надо делать при ранении осколком, – хмыкнула она и пошла за чайником.

Я помню, как пахнет ошпаренная кипятком курица. Бабушка сажала меня перед большим эмалированным тазом и учила правильно и быстро ощипывать. Удалить желчь, опалить над газом. И этот запах подгоревшей кожи и волос я тоже помню.

У нас никогда ничего не выбрасывалось. Из куриных ног – главное, снять с них желтую рифленую кожицу – и головы (куриный глаз становится белым, каждый раз страшно смотреть) можно сварить невероятно вкусный бульон. Вкуснее только из петуха. А еще вкуснее – желудок и сердце, которые всегда отдавались детям. А дед любил мозги. Рукояткой своего ножичка он разбивал косточку и шумно высасывал содержимое. Бабушка сидела и смотрела на нас. Она вообще любила смотреть на едящих с аппетитом людей.

Это очень странное ощущение – жить в доме своей бывшей учительницы. С бабушкой, которая совершенно не изменила своим привычкам и образу жизни после замужества. И дедом, который всегда молчал и не расставался с тем ножом, которым располосовал щеку Ляли. Нож, похожий на маленький изогнутый кинжал, висел у деда на поясе.

Да, портрет Ляли висел на стене у меня над кроватью.

– А помнишь, как ты к нам на Новый год приехала? – спросила я маму.

– Нет, не помню...

Все она помнит. Тяжелый был год. Мамин отдел лишили премии – проиграли дело. Пришлось брать сверхурочные. Уволилась подруга, которая работала в «столе заказов» и доставала колбасу, конфеты и чай. А с новой отношения как-то сразу не заладились. Билет тоже еле достала – только до Минвод, а оттуда на автобусе и машине.

Мама сидела у товароведа в «Детском мире» и кивала головой. Товаровед рассказывала про мужагада и его имущество, на которое она сильно рассчитывала в случае развода.

– Оль, ну что, – окликнула товаровед маму, – есть шанс?

– У тебя чеки сохранились? – устало спросила мама.

– Конечно, – обрадовалась товаровед, – совершенно случайно сложила все. Вот, тут все документы, на дом, на ремонт, на стройматериалы...

– Давай я дома спокойно посмотрю, подумаю, – сказала мама.

– Давай-давай, конечно. Ну, Олечка, я на тебя не знаю прям как рассчитываю. Пойдем, покажу тебе нашу новинку.