Валерий Казаков - Асфальт и тени [Рассказы, повесть]

«Далеко пойдет девка», — отметил по себя Альберт, заходя в кабинет Петра Васильевича.

— Какие люди в наших лабиринтах! — распахнув дружеские объятия, не спеша пошел навстречу гостю хозяин кабинета.

— Надеюсь, не в объятья самого Кентавра я так опрометчиво шагаю?

— Да брось ты, какие уж здесь Кентавры? Времена не те.

— И слава богу, что не те, а то бы меня из ваших лабиринтов этак годков через десяток, пожалуй бы, только и выпустили.

— Ну, десяток не десяток, а пятерочку мы бы тебе за милую душу впаяли! — довольный собой, хохотнул Петр Васильевич. — Присаживайся. Что будем пить? Чай? Кофе?

— Если можно, чайку, зелененького.

Альберт Ноевич никогда не оказывался от угощения в начальствующих кабинетах. За чаем и строй, и тон разговора менялся, да и итог, как правило, положительный вытанцовывался. А с его нынешним предложением и вовсе надо было не чай, а кое-что посущественнее наливать. По многолетнему опыту он знал — тонкие разговоры надо начинать издалека, без нажима. Чиновник как трепетная косуля — если что в самом начале почует, ноздри раздует, ушами застрижет — пиши пропало, сорвется, и все подходы и подводки псу под хвост, выпасай потом другого. Хорошо, если просто сорвется, а если по начальству звонить начнет? Совсем дело дрянь. Так что в подобных делах, как говорили знающие люди, «торопиться не надо, да?».

Гость явно не торопился. Общение начал с ритуала. Не спеша, будто между прочим, но так, чтобы видел хозяин, просунул под развернутую на столе газету плотный длинный конверт и выразительно показал четыре пальца, что соответствовало порядковому номеру текущего месяца. Дождавшись одобрительного кивка стриженной под ежик седой головы, Альберт Ноевич пустился в пространные рассуждения о тяготах и лишениях «царевой службы», о нечистоплотных чиновниках, особенно на местах, которые совсем распустились без начальствующего присмотра.

— Ноевич, — пододвигая гостю чай и провожая слегка покачивающуюся и оттого еще более аппетитную попку секретарши, прервал его Петр Васильевич, — брось ты эти подводки, не первый день знакомы, я же вижу, что какую-то важную информацию принес. Чего томишь? Выкладывай.

— Ну, уж я и не знаю, насколько она важная… У тебя целая служба, и так, небось, все знаешь…

— Не исключаю. Но как профессионал каждому новому сигналу рад. И потом дублирующий сигнал из другого источника только подтверждает правдивость имеющихся сведений. Это аксиома спецслужб.

— Ты же знаешь, у меня широкий круг знакомых и приятелей, и один из этих, — Альберт показал пальцами традиционную блатную «козу», — по пьянке проболтался, что тесно дружит с одним из ваших сотрудников в Тарабарской губернии и может решить через него любые вопросы.

Информация эта была абсолютно ложной. Напротив, именно из-за несговорчивости того чиновника группой лиц было принято решение убрать его и поставить на его место своего человека.

Извечный вопрос «кому живется весело, вольготно на Руси?», как известно, остался без ответа, а проблема белого и черного с каждым новым столетием, увы, светлее не становится. Вот и живем мы серыми в сером измерении, считая, что так спокойнее, чем слыть белыми воронами. Доктор Геббельс в свое время весьма удачно заметил, что чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят люди, особенно если им этого хочется.

— Да ты что? Вот сучонок, — возбужденно вскочил со своего места генерал, — а каким идейным прикидывается! Он мне давно не нравится. Информацию нужную для работы палкой приходится вышибать. «Не мое это дело, не мое это дело». Ну я ему устрою «дело»! Хотя этим, — он ткнул указательным пальцем в потолок, — он почему-то нравится. Слушай, ты мне эту связь хоть как, но задокументировать должен, понял?

— Сложно будет… Блатные под протокол не говорят, а в баню и по бабам они вместе, насколько знаю, не ходят. Есть другая идея. Если он тебе не нравится и ты считаешь его недостойным высокого звания государственного человека, я могу устроить пару публикаций в столичных газетах. Может получиться покруче фоток с проститутками, да и резонанс, сам понимаешь. Московской газете в наших местах веры побольше, чем какой-то оперативной информации.

— Песня! Делай, а мы подсобим. Подсоберем то да се. Верхний обожает читать газеты. До него наши информашки только с третьего раза доходят, а вот газетная херня сразу больно бьет по самолюбию. Все, решили: ты — со своей стороны, я — со своей. Эффект, уверен, будет бронебойный. Человечка туда надо уже сейчас подобрать толкового… — Петр Васильевич задумался. — Может, у тебя кандидатура есть?