Впрочем, все эти мелочи настроения Евгении Николаевне не испортили. Прогулка по городу доставила ей удовольствие. За долгие годы, наверное, впервые ей удалось отдалиться от проблем, почувствовать себя как будто выше, чище, лучше. И хотя нерешенная проблема висела камнем на сердце, а ее решение никоим образом не прибавило бы ей чистоты и святости, Евгения Николаевна почувствовала, как на нее опускается благодать.
– Господи, помоги мне. Прости меня. Избавь от грехов наших, – импульсивно просила она, как-то враз позабыв о том, что церковь всегда посещала исключительно потому, что так все делают, да и то только по большим праздникам.
В Бога Евгения Николаевна, по большому счету, скорее всего, не верила. Нет, она, конечно, старалась. Выполняла порою какие-то обряды, иногда молилась, но все больше от желания найти кого-то кто бы помог в тяжелой жизненной ситуации. Во всех остальных случаях Евгения Николаевна привыкла полагаться только на свои собственные силы. Верила ли она в высшие силы? В кого-то, кто создал нас? В того, кто пришел на нашу Землю, чтобы спасти людей? Она и сама часто задавала себе этот вопрос и так же часто отвечала на него – скорее всего, нет. И поэтому для нее вдвойне была удивительна так вдруг снизошедшая на нее благость (а может и не благость, но это было единственное слово, пришедшее на ум Евгении Николаевны в этот момент), когда с одной стороны вдруг ощущаешь всю важность бытия, но с другой начинаешь понимать всю нереальность происходящего. И еще Евгения Николаевна вдруг отчетливо поняла, что все у нее в этой жизни будет хорошо. Всего она добьется и все успеет, вот только выбор ей нужно при этом сделать какой-то очень важный и правильный, от которого зависит вся ее дальнейшая судьба.
– Значит, наша операция завершится успехом, – подумала Евгения Николаевна.
То, о чем подумали ангелы, так старавшиеся перед этим над созданием этой самой атмосферой «благости», так никто и не узнал.
Мама встретила Евгению Николаевну на вокзале. Однако, в отличие от дочери, никакой такой благости или даже банального восхищения Александра Васильевна не испытывала. Хотелось сначала выть, а потом спать. Причем именно в этом порядке. А больше всего хотелось, чтобы вся эта традиционная суета с приездом-встречей-размещением наконец-то закончилась, и жизнь снова вошла в свое русло. Пусть она была, может быть, скучна и даже местами убога, но это была ее жизнь, она к ней привыкла и никакие потрясения ее не прельщали. Они ее даже пугали. Вопреки распространенному мнению врачей, Александра Васильевна прекрасно обходилась без адреналина. Более того, ее организму он, похоже, был вообще противопоказан. Что поделать: у каждого свои особенности.
Приезду дочери Александра Васильевна, естественно, обрадовалась. Не так часто Евгения Николаевна, занятая то своей важной чиновничьей службой, то воспитанием детей, то проблемами с мужем, могла выбраться к матери погостить хотя бы на недельку. Да и сама родительница к дочери наведывалась довольно редко. Причины тому были самые банальные: во-первых, ей приходилось долго копить, чтобы собрать денег на билет и гостинцы внукам, а, во-вторых, отношения с зятем у них не заладились с самого начала. То ли характерами не сошлись, то ли звезды в этом были виноваты, но зятя Александра Васильевна, мягко говоря, недолюбливала, считая его (не будем судить, справедливо или нет) редкостным бездельником, мерзавцем, тунеядцем и сволочью. При этом объяснить, почему она считала работающего и иногда даже зарабатывающего Андрея Павловича тунеядцем, она не могла. Просто слово это было какое-то плохое, то есть как раз выражающее всю его подлую сущность. Впрочем, справедливости ради скажем, что сам Андрей Павлович считал тещу сварливой ведьмой, которая вечно лезет не в свое дело, с чем сама Александра Васильевна, естественно, была категорически не согласна. В общем, из-за развода дочери она совсем не огорчилась, а уж весть о том, что Евгения Николаевна в скором будущем может стать женою такого воспитанного и крайне положительного (не то, что прежний зять) человека, как Алексей Петрович, и вовсе ее порадовала.
На вокзал будущая бабушка прибыла чуть раньше гуляющей по городу дочки. Прождав полчаса, Александра Васильевна уже было собралась разволноваться, как увидела шагающую через площадь той своеобразной утиной походкой, которая так свойственна всем беременным, Евгению Николаевну. Небольшую, но неудобную сумку забрали из камеры хранения. Естественно, ни о каких маршрутках не могло быть и речи. И хотя проезд на частнике стоил целое состояние, Александра Васильевна, решившись, твердо взяла дочь за руку и отправилась к стоящим у вокзала многочисленным машинам такси. После примерно минут пятнадцати бурных споров и торгов (как на восточном базаре, отчего-то подумалось Евгении Николаевне), стороны наконец-то сошлись в цене, в объемный багажник была загружена та самая небольшая, но весьма неудобная дорожная сумка, они отправились, наконец, домой.
Читать дальше