Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

Но мне было не до него. Я понимал, что мощи мотоцикла, в люльке которого я оказался, вполне достаточно, чтобы обеспечить мне группу инвалидности или вообще распрощаться с жизнью. Все, что я видел, так это подвыпившую Веру за рулем, надоедливого мотофанатика на «Вояже» и десяток других сумасшедших под боком. А ехать с разудалой бесшабашной компанией черт знает куда по скользкой дороге – еще то удовольствие.

Когда Вагнер дал команду стартовать, и одновременно взревели все двенадцать двигателей, я пожалел, что к своим девятнадцати годам не знаю ни одной молитвы, и ни во что не верю. Вот разобьюсь, и не будет больше Паши – он просто исчезнет с лица Земли. Никакого там рая, ада, загробной жизни или перерождения. В такие вот моменты мне совершенно не хочется быть материалистом, да будущая профессия обязывает.

Колонна зашевелилась, байки выстроились по парам и поползли к выезду на главную улицу. Тут же посыпались неприятности. Еще не успев покинуть набережную, Вера стала не по-детски дурить. Мотаясь из стороны в сторону, то ускоряясь, то наоборот замедляясь, она постоянно нарушала строй. Ее примеру с радостью последовал Мик, ехавший до сих пор в колесо с нами, и вскоре зараза передалась остальным мотоциклистам. Конечно, им было весело, но мы выезжали на улицы города и теперь представляли реальную угрозу для окружающих. К счастью, Вагнер быстро взял ситуацию под контроль: прокатившись до хвоста и обратно, он сумел восстановить порядок и призвал к благоразумию. Мое уважение к нему росло.

По городу мы ехали как банда клоунов. Все обращали на нас внимание, тыкали пальцами, высовывались из окон своих автомобилей, домов или останавливались на тротуаре, чтобы поглазеть на нашу процессию. Спрятавшись за забралом шлема, я поглубже уселся в коляску и укрылся одеялом, желая остаться инкогнито в глазах «поклонников». Я не мечтал о славе «колясочника», тем более, что не имел к байкерам никакого отношения. Вера же красовалась, как могла, и даже специально высвободила волосы из под шлема, предоставив их на волю ветра. Будучи единственной девушкой среди байкеров, она получала двойное внимание прохожих и, наверное, десятерное Микки. Он по-прежнему вился вокруг нас и сильно раздражал меня.

– Паша, не рви так сильно газ на поворотах, – внезапно обратился он ко мне.

Я уставился на него как на дурака. Он этого не понял.

– Накидывая скорость, с чувством поворачивай ручку управления дросселем, понимаешь? У тебя же там есть дроссель? Ну вот и поворачивай его… с чувством.

Вера бросила на меня беглый взгляд и предательски расхохоталась. Насупившись, я скрестил руки на груди и отвернулся. Никому не хочется быть козлом отпущения. Но пока, наверное, лучше не дергаться. После гей-клуба с Верой и так трудно ладить, и если я опять не угадаю чего ей надо, то могу снова вляпаться в какую-нибудь неприятную историю. Черт возьми, вот бы связаться с Денисом! Уж он точно посоветует, как мне быть.

И все-таки, как хочется плюнуть на тесты, на Выкидышей, на Веру, и отправить всех по одному хорошо известному, трехбуквенному адресу!

Впереди показался поворот, мы подъезжали к Лагерному саду, а затем должны были ехать в сторону, противоположную деревни Тимирязево, в которую собирался Толик. Байкеры сбросили скорость, и Мик немного сдал назад. На душе полегчало.

Вскоре, когда я окончательно примерз к люльке, мы выехали за черту города. Слева вилось железнодорожное полотно, справа – редкие деревянные домики и лес. Мокрый снег облеплял забрало шлема и мешал наблюдать за дорогой, мне то и дело приходилось оттирать его. Байкеры притихли, и теперь ехали спокойно, без прежних лихачеств. По словам Веры, мы направлялись на Синий утес. Это такое место с невысокими серыми скалами около реки в двадцати километрах от нашего города.

По пути участники мероприятия запаслись пивом, а также кое-чем покрепче, собрали деньги на мясо для шашлыков, о котором заранее побеспокоился Борис, закупили хлеба. Мне, якобы с удобством расположившемуся в люльке, то и дело подкидывали дровишек, случайно подобранных на дороге. Багажник, расположенный в задней части коляски, был уже забит до отказа, и поэтому дрова бросали прямо ко мне на колени. Правда, большая часть груза все же оседала в коляске военного «Днепра», в которой не было пассажира.

Мик еще раз десять подъезжал к нам и пытался сразить Веру своим несуществующим остроумием. Вера поддерживала его, хотя куда более вяло, чем прежде. Сказывались утомительные условия поездки, а может, он ей просто надоел.