Елена Чижова: Преступница

Они стояли у перехода, и красный светофор, преграждавший путь, горел, пробиваясь сквозь марево. "Во-первых, не вижу разницы, - Маша-Мария закрылась рукой от палящего света, бившего ей в лицо, - а, во-вторых, этот твой эсэсовец с тросточкой... Странная история, но оказалось так, что он выбрал меня..." - "Что?" - Валя переспросила растерянно. "В "Лягушатнике" бывала?" - Маша-Мария перебила и, не дожидаясь ответа, потянула Валю за собой. Они перешли на другую сторону, и Маша-Мария принялась рассказывать о том, как после каждого школьного экзамена они с девчонками ходили в "Лягушатник", и странная фраза об эсэсовском выборе вылетела из Валиной головы.

Оглядевшись в зеленоватом полумраке, Маша-Мария направилась к дальнему столику. Валя взялась за бархатный складень, но спутница махнула рукой и подозвала официантку. Она распорядилась толково и быстро. На стеклянной поверхности выросли две металлические вазочки и запотевший сифон. "Ты сюда часто ходишь?" - Валя начала с розового шарика. "В детстве я много болела, и родители не рассказывали мне про мороженое, скрывали... А мама очень любила, - Маша-Мария начала с коричневатого, - тайком от меня ходила сюда и всегда заказывала сливочное, потому что раньше, после войны, когда она сама была маленькая, цветных еще не было: все шарики одинаковые... А потом, как-то раз мы пошли в ДЛТ - я, мама и папа - и мама попросила, чтобы папа пока погулял со мной в скверике у Казанского. А я очень плакала, и он не выдержал - привел меня. Мама сидела вот там, - ложечкой она указала в дальний угол, - и я подбежала к маме и стала просить это, я не знала слова, а мама сказала: картошка, ты же не любишь холодную картошку, но я все равно просила, и она дала мне попробовать", - Маша-Мария направила острый носик сифона и нажала на крючок.

"И что?" - Валя подняла шипящий стакан. Пенистый холод ударил в нёбо, и она засмеялась. "Я попробовала и поняла: есть такие места, райские, где холодная картошка совершенно другого вкуса, не такого, как наша". - "Но потом-то, после, мама сказала тебе, что это не картошка?" - Улыбаясь, Валя запивала мелкими глотками. "Сказала, но потом уже неважно, ничего не меняет", - снова она ответила непонятно. Валя вспомнила о своей маме и решила ничего не рассказывать ей о сегодняшнем празднике. Мама не одобрит развлечений посреди экзаменов.

Географию сдали легко. Дядька из комиссии предупредил сразу, едва расселись: волноваться не о чем, заваливать никого не будут. Тем, кто отвечал неуверенно, экзаменаторы даже подсказывали, так что ниже четверки не получил никто.

Проходной балл объявили на следующее утро, и ранним вечером Валя обрадовала маму: на "Финансовый" - 21, с пятерочным аттестатом у нее получалось 23, с лихвой. Мама восхищенно ахала и просила передать поздравления и подружке: Валя не удержалась и похвасталась тем, что подружилась с хорошей ленинградской девочкой, у которой и балл наивысший - 25. "С таким - даже на "Кибернетику". У них 24,5". Мама, конечно, не поняла.

Возвращаясь в общежитие, Валя вспомнила: завтра она идет в гости к Маше-Марии, родители передали приглашение - отметить начало новой институтской жизни. Оно получалось странным. От первой встречи, когда Маша-Мария стояла над решетчатым люком, до слов про эсэсовца, которым невозможно верить, Валя припоминала подробности. В них было что-то тревожащее. Единственное, что Валя поняла ясно: больше никогда она не вернется в свой родной город, где нет и не будет зеленоватого "Лягушатника", в котором ставят на стол райскую картошку, совсем не похожую на обыкновенную.

Маша-Мария ждала у ограды. "В первый раз лучше ехать вместе, мало ли, заблудишься". Так она сказала вчера вечером, когда, вернувшись в общежитие, Валя позвонила ей снизу, с вахты. Двадцать второй автобус довез быстро. "Смотри и запоминай. - Они сошли, и Маша-Мария указала на Дворец работников связи. - Отсюда идешь назад полквартала, до Дома композиторов, потом под арку и направо - в дальний угол. А тут, напротив, Дом архитекторов". - "Надо же! - Валя восхитилась: в этом городе у каждой профессии свой дом или дворец. - А Дом экономистов есть?" - заходя под арку, она спросила мечтательно. Маша-Мария нахмурилась и не ответила.

После двухкомнатной ульяновской квартиры эта показалась роскошной. Прихожая - больше, чем их зал, нет, кажется, такая же, просто в зале - мамина кровать с металлическими шариками, тахта, шкаф и два кресла. Потолки высокие, Валя озиралась. В прихожую никто не вышел, наверное, не услышали: Маша-Мария открыла своим ключом. "Сумку не оставляй", - она бросила коротко. Особенно не задумываясь, Валя послушно кивнула.