Елена Чижова: Преступница

Далее последовали две тройки и четверка, и всякий раз, коротко чиркнув по написанному, профессор обращался к Алексею Митрофановичу и повторял свою фразу, меняя балл. Маша-Мария еще дописывала, когда, подхватив стул, Рафальсон сел рядом. "Не успела..." - Валя обмерла. В этот миг она и думать не думала о том, что эта ленинградская девочка на самом деле - ее конкурентка. Прислушиваясь к испуганному сердцу, Валя сложила пальцы крестиком - за Машу-Марию.

Маша-Мария начала ровным голосом. Профессор слушал невнимательно, Валя следила за его лицом. Время от времени он опускал веки, словно задремывал. Ровный голос доказывал теорему Пифагора. Выслушав, он подцепил листок и взялся за ручку. "Я могу и другим способом - через вектора", - Маша-Мария предложила тихо, ему под руку. Валя видела, он поднял бровь. Векторного доказательства в школьных учебниках не было. "Ну", - профессор кивнул. Маша-Мария чертила старательно, он следил за рукой. "А если вот так?" - потянув листок на себя, он написал что-то на свободном поле. "Нет",- она покачала головой и зачеркнула его строку. Совиные веки моргнули. "Вот здесь, - он пробежал глазами и выбрал пример, - если модуль - вот таким образом, - что станется с графиком?" Едва взглянув, Маша-Мария ответила: "Повернется зеркально, на этом отрезке", - и усмехнулась. Валя не поверила глазам: теряя совиный облик, он повернулся к Маше-Марии и ответил на ее усмешку: "Вы заканчивали математическую?", но она покачала головой: "Нет", - и дернула угол платка.

Валя разжала крестики. Теперь, когда ответ закончился, профессор должен был обернуться и объявить результат, но он поднялся сам и пошел к преподавательскому столу. Порывшись, профессор вытянул именной листок с фотографией и прочитал внимательно, как экзаменационный билет. Речь могла идти только о пятерке, и Валя обернулась к Маше-Марии, словно хотела поздравить первой, раньше, чем он выставит в ведомость. Валин взгляд замер. То, что она увидела, было странным. Опустив голову, как будто снова стояла над мутным люком, Маша-Мария сидела недвижно. Валя взглянула на профессора: внимательно прочитав листок, он обошел стол и, сев бок о бок с ассистентом, выдвинул ящик. На свет вышла какая-то бумага. Вытянув шею, Валя разглядела столбик фамилий - по левому краю. Ведя пальцем, профессор добежал до последней и, отложив, взял другой лист. То, что он искал, нашлось мгновенно. Палец замер, и, изумленно подняв бровь, профессор обратился к ассистенту: "Алексей Митрофанович, здесь - несомненная пятерка, отметьте там, у нас". Маша-Мария выходила из-за парты. Не поднимая глаз на профессора, она протянула руку к листку.

Валя отвечала следующей. Выслушав и не найдя в работе ошибок, Рафальсон выставил пятерку и, подхватив стул, подсел к новой девочке.

За дверью Валя огляделась. Маши-Марии не было. Прежде чем убрать свой листок в сумку, она развернула: его подпись была неразборчивой, похожей на кривой завиток.

Сочинение они писали в разных потоках, и, припоминая нужные цитаты из Горького, Валя чувствовала себя неуверенно, как будто письменный экзамен, проходящий в отсутствие той, к которой она стремилась, становился испытанием, превышающим силы. Результаты обещали вывесить на специальной доске. Дождавшись часа, Валя пробилась сквозь плотную стайку, окружившую список. Глаза выхватили фамилию, начинавшуюся с их общей буквы. Против "М. М. Арго" стояла пятерка, державшая ровную спину. Ее собственная оценка, выведенная чуточку выше, походила на стул, поставленный ногами вверх. "Нормально, нормально, - чей-то голос утешал себя и других, - на наш четверка катит, слава богу, не "Промышленный"". В общежитии Валя обратилась к бывалой Наташке, и та разъяснила: ""Промышленно-экономиче-ский" - белые люди. Мы, которые на "Финансы и кредит", - так себе, сберкассы, банки, хуже нас - одни бухгалтера". Восхищенно причмокнув, Наташка сообщила: самый шикарный - "Экономическая кибернетика", формально они на "Промышленном", но конкурс туда особый: "У-у! Одни отличники или по такому блату..." - "Вообще-то, я тоже на пятерки, в техникуме..." - Валя прикинула робко, но Наташка отрезала: "Дура ты симбирская!" - и занялась своими делами. Валя не ответила на грубость, но подумала: нет. Будь эта "Кибернетика", и вправду, самая-самая, стала бы Маша-Мария на "Финансы"...

После математики и сочинения народу заметно поубавилось. Девчонки говорили, заваливают на первых двух. История, вообще, последний страшный. Перед географией подбивают бабки, кого не отсеяли - считай, почти там. Заткнув ладонями уши, Валя твердила даты. С датами, вообще, легко запутаться. Этот недостаток она за собой знала. Хорошо, что здесь - "История СССР", правда, начиная от древлян и кривичей, вот бы эти кривичи удивились.