Елена Чижова - Преступница

О том, что история - не самая твердая почва, Маша догадывалась, но утешала себя тем, что для историка самое главное - выбрать правильную область исследований, и тогда колебания и смещения обогнут его, не коснувшись. Примериваясь, она находила правильной историю Древнего мира и, пожалуй, Средневековье: позволяют же Валентину Янову изучать и комментировать новгородские берестяные письма.

Мама заходила с другой стороны. Ее возражения сводились к тому, что выпускница исторического факультета не имеет будущего. "Кончится тем, что будешь всю жизнь преподавать в школе". Школьная история виделась ей жалким и второстепенным предметом. Не то чтобы у мамы были конкретные планы относительно будущего старшей дочери, но смутные чаяния, питаемые Машиными успехами, направляли материнские мысли в сторону Института Иоффе, где Иосиф, племянник мужа, работал старшим научным сотрудником. В этом институте проектировали космические аппараты, а сам Ося изобретал для них новые источники энергии, о чем вне семейных стен, конечно, не следовало упоминать. Иосифу работа нравилась. К своим тридцати двум годам он успел защитить кандидатскую и теперь стоял на пороге новой защиты, которая должна была принести не только почетное звание, но и должность заведующего лабораторией. В многочисленной семье Иосифом по праву гордились. Маша - пока, конечно, авансом - занимала второе место. Остальные братья успехами не блистали. По разным городам и весям их набиралось человек двенадцать. Скрупулезный подсчет мог дать и более внушительную цифру, но чьи-то следы терялись на дальних континентах. Как бы то ни было, но и двенадцать было достойным числом, позволявшим Иосифу, отталкиваясь от родовой фамилии, называть всю братию аргонавтами. Сестер было только две, но Тату, учитывая ее юный возраст, на этой перекличке успехов пока что не брали в расчет.

Иосиф был умным, и довод, который он, убедившись в том, что Машино решение серьезно, привел незадолго до ее выпускных, был сильнее и необоримее родительских. Сейчас, сидя над раскрытой тетрадью, Маша вспомнила его слова: "Родители правы по-своему, но самое главное - не в этом. История - поле идеологическое. Здесь государство бдит особо, требует первозданной чистоты. В общем, ты должна понять: с твоей анкетой на истфак не возьмут". Маша поняла отлично. Он имел в виду кровь, и, стесняясь, она заговорила о том, что в ее паспорте - на этом настояла мама - в той графе значится "русская", но брат дернул плечом и объяснил, что Первый отдел копает вглубь, а в ее случае эта глубь весьма условна - хорошей лопате на один штык. Маша нахмурилась упрямо, и Ося, улыбнувшись какой-то нежной улыбкой, сказал: "Впрочем, ты - девушка: не в армию. Пробуй".

Хорошо знала материал - пустые слова. Все вечера и выходные Маша проводила в Публичной библиотеке, досиживая до закрытия, и, возвращаясь домой пешком, уговаривала себя: во всяком деле бывают исключения, может попасться экзаменатор, который пренебрежет подлыми инструкциями и оценит ее знания по-честному. Сейчас Маша вспомнила, и боль, похожая на позор, сдавила сердце. Она опустила голову и замерла.

Давным-давно, когда Маше было лет шесть, она услышала выражение "военная машина". Невесть почему, оно запало ей в душу. Тогда в их семье не было телевизора, и, слушая радиопередачи про войну с фашистами, в которых это выражение встречалось, Маша, не знавшая слова свастика, представляла себе машину, похожую на железного паука. Огромный паук двигался во главе вражеского отряда, подминая под себя наших бойцов. Из-под лап летели сухие полые шкурки, мостившие его путь. Позже, когда телевизор наконец купили, Маша внимательно смотрела военные фильмы, но, как ни вглядывалась, паука не разглядела, однако давнее выражение осталось в памяти, чтобы всплыть в тот самый полдень, когда закончился ее единственный университетский экзамен.

Начало не предвещало недоброго. Если бы не предостережения брата, она и вовсе бы не трусила, но теперь, вступив в аудиторию, опасливо огляделась по сторонам. Абитуриенты, успевшие взять билеты, сидели по углам, уткнувшись в исписанные листки. Впереди, на возвышении, за столами, поставленными в ряд, располагались экзаменаторы: видный пожилой мужчина и молодая женщина, интеллигентная, на Машин взгляд. Маша вытянула билет и, едва взглянув, обрадовалась.

Заняв свободное место, она привычно сосредоточилась, и последние остатки страха исчезли как ни бывало, потому что перед глазами одна за другой открывались нужные страницы, так что пальцы, державшие ручку, едва успевали выводить значки и обрывки слов, из которых должен был сложиться ее логичный и развернутый ответ. Страницу за страницей она листала и выбирала главное, потому что никакому экзаменатору не достало бы сил и времени выслушать все, что она могла сообщить по каждому из вопросов. Завершив развернутый план, Маша отложила ручку.