Евгений Титаренко - Изобрети нежность

При стуке в дверь Вика вся невольно подалась к Павлику. А когда стук повторился, более настойчивый и громкий, она прижалась к нему, выдохнула: «Ой…» – и ухватилась обеими руками за его локоть, так что Павлику не удалось отодвинуться.

Неизвестный, или неизвестная – кто там был на крыльце, – после непродолжительной паузы, во время которой Вика тревожно дышала в ухо Павлику, начал бухать в дверь кулаком, так что позвякивала посуда в цинковом ведре, куда ее определил Костя, и от каждого удара, казалось, вздрагивали стены.

Чуть слышно скрипнув пружинами, Костя поднялся и прошагал к выходу. Открывая внутреннюю дверь, бесшумно снял тяжелый крючок, нырнул в сенцы и припал ухом к наружной двери.

Методические удары бухали теперь словно бы посреди комнаты.

– Ужас!.. – возбужденно сказала Вика и крепко уцепилась за локоть Павлика. Стук оборвался. В напряженной тишине опять слышалось потрескивание углей в печи, а на полу, возле ширмочки, по-прежнему весело мельтешили золотистые блики… Раздались удаляющиеся шаги.

Но и Вика, и Павлик как будто знали, что это еще не конец, а всего лишь маленькая отсрочка. И когда, взорвав тишину, уже не где-нибудь, а буквально рядом с ними загрохотал ставень, Вика шарахнулась от Павлика назад, в угол кушетки, забилась там.

– Что делать?!

Павлик этого не знал. Прикрыв за собой дверь, Костя вбежал в комнату и, не присаживаясь, остановился возле кушетки.

– Ти-хо!.. – опять без нужды предупредил он зловещим шепотом.

– Никому не открывайте! – потребовала Вика.

После новой паузы размеренно («Как обухом по голове», – сказала бы Татьяна Владимировна) загрохотало другое окно, что было в стороне от кушетки. Мужской голос откуда-то с улицы уловили все трое, но за грохотом нельзя было понять что-нибудь.

Стук оборвался. И отчетливо послышалось:

– Кто тарабанит?! Слышь? Эй! Нет ее!.. – Павлик узнал этот раздраженный, с простудной хрипотцой голос. Впрочем, Татьяна Владимировна говорила однажды, что хрипит Алексей Кузьмич не от простуды, а от водки: Павлик в этом пока не разбирался. Алексей Кузьмич, или просто Кузьмич, жил в первом, ближнем от них доме и по какому-то договору охранял коллективные сады, так что Павлик и Татьяна Владимировна познакомились с ним в день приезда. Вика тоже узнала сторожа. Впервые оставила свой воротник и выпрямилась на кушетке.

Но тот, кто стучал, не сразу отозвался Кузьмичу. Сначала обогнул дом и вышел за калитку. Поэтому слов его разобрать не удалось. Но голос оказался женским, с непонятно жалобными интонациями.

Вика даже подпрыгнула от испуга.

– Мама?! – шепотом воскликнула она, не утверждая, а спрашивая почему-то, словно бы Павлик или Костя могли знать это лучше ее.

– Да уехала! Видел я! С вечёр еще!.. – раздраженно сказал Кузьмич.

Опять что-то неуверенно проговорила женщина.

– С ей небось! – ответил, будто ругнулся, сторож. – Куда она его?

Речь, видимо, шла о Павлике.

Теперь, когда снова заговорила женщина, в голосе ее определенно звучали слезы.

– А! Ерунда это все! – отозвался Кузьмич. – Держать надо лучше! Не баловать! Я вскинулся, думал, война, никак! Объявится!

Голос Кузьмича постепенно удалялся. И когда затихло его ворчливое бормотание, все трое облегченно вздохнули. После такого долгого напряжения просто не могла не наступить какая-то разрядка.

– Ну вот… – подытожил Костя, – теперь все в ажуре!

– Может, они еще не видели, что я написала ей? – спросила Вика.

– А что ты написала там? – уже в полный голос, как бы освобождая всех от необходимости сдерживаться, спросил Костя.

– Что велел! – Нашарив ногами башмаки на полу, Вика притопнула, надергивая их, поднялась. – Что еду к тебе и чтоб не искали! Что дядьки Андрея видеть не хочу. На стол положила. На самом виду.

– Ну, тогда они… – Костя в задумчивости потер лоб, виски. – Тогда они должны в Вологде нас искать… А ведь я там совсем уволился, – неожиданно признался он. – И выписался. Сказал, в Мурманск еду. А мать в деревне знать ничего не знает. Пусть немножко поколесят!..

Павлик из этого разговора понял, что вся сегодняшняя операция была давно и до мелочей продумана. Тем загадочнее то, что они, можно сказать, провалились… И наверное, Костя думал о том же. Спросил:

– Тебя она не видела, как переехали? – Имелась в виду мать Вики.

– Нет… Н-не знаю, – поправился Павлик. – Я ее не встречал.

– Ну, ладно… Потом разберемся! Что, где… – Костя проверил маскировку на окнах и включил свет. Вика тем временем сняла и бросила на кушетку пальто, шарфик, оправила на себе кофточку.