Вадим Фролов - Что к чему...

– Ишь ты! – тоже засмеялся парень. – Слушай, а я ведь тебя знаю. Ты Юрки Пантюхина дружок. Верно?

Я кивнул и сразу вспомнил: это был тот самый Лешка, от которого Юрка прятался у меня, тот самый, который хочет жениться на Юркиной матери. Вот так встреча! Мне сразу стало как-то неловко, как будто я подслушал чужой разговор про очень секретное и такое, о чем никакой посторонний не должен ничего знать. Я отвернулся.

– Слушай, это у тебя тогда Юрка прятался? – спросил парень и, не дождавшись моего ответа, подтвердил: – У тебя, я знаю.

Я промолчал – раз знает, так чего уж тут…

– Слушай, – сказал Лешка, – чего он от меня прячется? Мне с ним, – он провел ребром ладони по горлу, – во как поговорить надо, а он бегает от меня, как черт от ладана. Конечно, я могу и без него обойтись – подумаешь, глава семейства, но я хочу, чтобы по-хорошему все было, зачем мне с ним ссориться, если… – он осекся и подозрительно посмотрел на меня. – Слушай, а он тебе что-нибудь говорил?

Ну что тут будешь делать?!

– Нет, – сказал я, – ничего я о ваших делах не знаю.

Сказал, а сам чувствую, что краснею, прямо полыхать весь начинаю.

– Ладно, – усмехнулся Лешка, – это хорошо, что ты врать не умеешь.

Это ему хорошо, а я теперь перед Пантюхой предателем буду себя чувствовать, ладно, если Лешка ему не скажет…

– Слушай, – он положил свою здоровенную ручищу мне на плечо, – ты не волнуйся, – я Юрке ничего не скажу, о чем мы тут с тобой говорили, только ты мне помоги в одном деле, а? Да ты плечами не пожимай – дело-то пустяковое, ты вроде и ни при чем будешь. Ты футбол любишь? Так вот. Я тебе в ящик почтовый завтра опущу два билета на воскресенье: «Зенит» с московским «Динамо» играют. И вы с Юркой приходите, ну и… все.

– С чего это?

– А я там рядышком буду. Уж тут он от меня не уйдет. – Лешка засмеялся. – Не такой Пантюха человек, чтоб с футбола удирать. Только ты ему не говори, что я там буду и что билеты я дал. Лады?

– Мне, конечно, не трудно, только я не понимаю… – сказал я.

– А тебе и понимать нечего, ты сделай, и все. – Он протянул мне руку. – Ну, лады?

И я, думая о том, что совсем не обязательно мне лезть еще и в эту историю, – я, конечно, знал, о чем Лешка хочет говорить с Пантюхой, – все-таки сунул свою руку в его лапищу. До чего же я, в общем, слабохарактерный! Своих мне забот будто не хватает и что я – сват, что ли, чтобы Лешку, которого я совсем не знаю, сватать к Юркиной матери, лезть в чужую жизнь? Но теперь-то, раз я пожал ему руку, – значит, вроде обещал, и тут уж ничего не поделаешь. Только бы Пантюха не догадался, а то – все: он мне этого никогда не простит.

– Лады, значит? – спросил Лешка и полез на свой экскаватор, а оттуда крикнул, что с него приходится, и подмигнул мне.

А когда я уже повернулся, чтобы идти, он вдруг подозвал меня и спросил:

– Слушай, а чего это Юрку в милицию понесло? Опять что-нибудь?

Вот, черт: значит, он нас видел? Нет уж, дудки, уж этого я ему не скажу!

– Насчет паспорта, – быстро соврал я и пошел, чтобы он не заметил, что я опять краснею. Тоже сообразил: «Насчет паспорта»! Пантюхе еще и четырнадцати нет. Я слышал, как Лешка засмеялся, а потом сзади сразу заскрежетал и загрохотал его экскаватор.

Вскоре из милиции вышел Пантюха. Вид у него был мрачный и озабоченный.

– Т-так и знал: опять Наконечник влип, – сказал он и быстро зашагал по направлению к дому. Я побежал за ним, но расспрашивать не стал, хотя было здорово любопытно. Захочет – сам расскажет. Но Юрка не захотел, и так до самого дома мы бежали молча, и только во дворе он остановился и попросил выручить его. Я обрадовался: не так уж часто Пантюха просил его выручить – это чего-то стоило.

– Конечно! – сказал я. – А что?..

– Вот ч-что: если т-тебя старшина спросит, скажи, что в то воскресенье мы с тобой за город ездили, в Павловск, и там весь день проболтались. Часов в девять уехали и часов в восемь вечера приехали и все время вместе были. Ясно?

– А что мы там делали?

– Ври что хочешь, главное, что в Павловске и вместе, – сказал Юрка. – А с Лелькой я п-потолкую!

– Юрка! – взмолился я.

Но он ничего не ответил и побежал домой. Я еще немного поторчал во дворе, а потом тоже отправился домой и стал думать обо всем, что случилось сегодня. Выходило, прямо скажем, неважно… Нюрочка больна, и Ливанские из-за меня поссорились, школу я прогулял, и Елена Зиновьевна – классная воспитательница – наверняка устроит мне завтра выволочку, Лешке я зачем-то пообещал свести его с Пантюхой, а Пантюхе пообещал наврать старшине, Лельку я предал… ох, уж эта Лелька. Как только я вспомнил о ней, так уж о другом и думать не мог – все казалось мне ерундой, а это…