Вадим Фролов - Что к чему...

Мне уже достаточно много лет, и постепенно я начинаю понимать, что к чему. Так, по крайней мере, мне кажется.

«Что к чему» – это любимая поговорка дяди Юры. У него интересная фамилия – Ливанский. Папа зовет его «кедр», потом немного помолчит и потом опять говорит: «Эх ты, кедр ливанский». Я думаю, папа любит его, хотя об этом помалкивает, а, наоборот, всегда подсмеивается над своим «кедром».

Вообще-то отец моряк, но работает давно в научно-исследовательском институте, и когда я спрашиваю его, что он, капитан первого ранга, делает в этом институте, он хмыкает и говорит:

– Вырастешь, Саша, узнаешь.

В прошлом году меня отправили в Псковскую область на все лето. Там есть такая деревушка Красики, маленькая – всего тринадцать дворов, и живут в ней какие-то дальние папины родственники, – я так до сих пор и не понял, кем они нам приходятся. Мне было у них совсем неплохо. Только обидно, что папа с мамой отправили меня на все лето, а сами с Нюрочкой уехали к Черному морю. И за все лето я получил от мамы только одну открытку – бронзовая русалка на камне в море.

В Ленинград я вернулся перед самым началом учебного года.

…Я отмывал с себя, как любила говорить мама, «летнюю безалаберность» и из ванной крикнул:

– Батя, а где наши женщины?

Папа появился в дверях ванной. Во рту у него торчала трубка, он взялся одной рукой за притолоку, другой потер лоб.

– Слушай-ка, – сказал он, – ты вымылся? Ну иди сюда.

Он усадил меня за свой письменный стол, а сам стал у меня за спиной. Молчал, молчал, а потом сказал:

– Красики вы, Красики… дальняя дорога… Вот что. Мама уехала на гастроли… надолго, а Нюрочка у дяди Юры. Так что пока мы поживем с тобой вдвоем. Что из этого следует?

– Железная флотская дисциплина согласно уставу корабельной службы, – ответил я.

– Точно. Вопросов нет?

– Нет, – сказал я, хотя вопросы у меня на этот раз были. Вообще-то мы и раньше иногда оставались вдвоем – ничего особенного. Только на этот раз я уж очень давно не видел маму – даже соскучился. Но я подумал, что не сто́ит сейчас задавать ему вопросы. Спрошу в другой раз, подумал я.

Скоро пошли уроки. Я, как и в прошлом году, ходил в детскую спортивную школу, – мама меня туда определила по совету дяди Юры, который сказал, что у меня длинные ноги и мне, ну, совершенно необходимо заниматься легкой атлетикой. У Кедра ливанского всегда были насчет меня разные планы. Однажды он решил, что у меня чудесная какая-то «пластика», и я чуть не угодил в балетное училище. Спасибо, батя выручил…

Папа в эту осень никуда не уезжал.

– Надоели мне командировки, – говорил он, – посижу-ка я дома в ватном халате и в теплых шлепанцах.

Изредка мы ездили к дяде Юре навещать Нюрочку. Ей там было очень неплохо. «Кедр ливанский» ее баловал, а тетя Люка воспитывала. Нюрочка у них чувствовала себя как дома.

А мы с папой жили по-холостяцки. Квартирка у нас приличная, в новом доме – две комнаты с кухней и мусоропроводом. Жить можно. И, несмотря на то, что в доме у нас не было женщин, порядочек у нас был. Как на корабле. Матросский порядочек. Ведь посуду-то мыть несложно, особенно под водогреем, да и посуды-то кот наплакал.

В школе у меня все шло нормально, только мне как-то расхотелось острить, и Наташка говорила Оле:

– Он стал неинтересный.

Как будто я ужасно хотел казаться интересным. Просто… Ну, ладно, все это ерунда на постном масле.

Ольга и раньше к нам приходила, а тут просто так зачастила, что житья мне от нее не стало: то посуду не так помыл, то пол не так подмел… Папе она заявила, что мы какие-то «неухоженные» – слово-то какое выкопала! – и что мужчинам обязательно нужна нянька. И батя согласился.

– Что мы тебе, грудные младенцы? – Это я спросил. Сострить попытался.

Папа не понял и сказал:

– Младенцы, Оленька, да еще какие… – И пошел к себе писать. Он очень много писал последнее время и все написанное рвал в мелкие клочки.

В общем, Ольга стала здорово надоедать мне своей заботой. Раз я прихожу, а она лежит в передней, а на ней электрический полотер. Это надо же умудриться! Я вспомнил, как однажды в Лисьем Носу она пробовала меня спасать и чуть не утопила. Подвернулся дядя Юра и так шлепнул ее по одному месту! Меня он шлепнул тоже, а Ольга еще орала:

– Я бы его все равно спасла, если бы вы не подвернулись!