Евгений Титаренко - Минер

После чего он догнал Ее и хотел объяснить, что в действительности-то он идиотски рад встречи с нею, что он мог бы для Нее…

Но тут как-то получилось, что губы их оказались слишком уж близко друг к другу, и всякие объяснения утратили смысл.

Ночью Минер опять казнился.

Что Она подумает о нем завтра?

Ровно через три недели со дня приезда Минера в город они сидели рядом перед Ее бабушкой и молчали. Бабушка, с интересом разглядывая их, молчала тоже.

Внучка была бледной. А Минер, наш мужественный, наш бесстрашный Минер, то краснел, то синел. Причем, сдается мне, без переходных оттенков.

Первой не выдержала Она, выпалила:

«Бабушка, мы решили пожениться!»

«Дыть чего ж, — с готовностью отозвалась Бабушка. — Эт я знаю. Эт весь город знает. Эт завсегда у нас так, что все знают».

Минер сидел ошеломленный.

А Бабушка продолжала:

«Дай вам господи счастья. Чего ж. Я благословляю…»

Она не дала Бабушке договорить. Она кинулась на нее и принялась целовать в щеки, в лоб, в нос, в темя. Словом, куда придется.

Глядя на этот фейерверк поцелуев, Минер мало-помалу пришел в себя и уже ни в чем не каялся.

Тетенька в ЗАГСе отказалась расписать их и даже замахала руками:

«Нет, нет!» Дескать, и не думайте. Дескать, у нас порядок: надо заявление сначала…

Но увидела слезы на глазах невесты и замерла.

Даже испугалась, построив ложную догадку. Засуетилась по комнате. «Я сейчас это… Мигом вас…»

Не знаю, что они говорили: «люблю» или «гм-да-ой-да», но из ЗАГСа они вышли мужем и женой.

Вечером Минер перетащил из гостиницы свой чемодан и шинель к Бабушке, а через два дня выехал в Областной Центр, чтобы лететь самолетом на Москву, так как сроки его истекали.

И эти два дня были днями настоящей семейной жизни.

Он требовал, чтобы Она поступала в университет и училась, а к Ее выпуску он переведется куда-нибудь…

Она же говорила, что поступит на заочное отделение и приедет к нему, поскольку он «страшно одинок». (Тогда как Ее окружала куча родственников в лице Бабушки.)

Он пытался доказать, что там одни скалы…

«Но ты-то живешь? — резонно возражала Она. — А потом: как ты будешь без меня?..»

Вам понятно?

Минер возражал еще как-то. За двое суток можно возразить тысячу раз, особенно если делать это с лаконичностью Минера. Но попробуй объяснить людям, что такое СКАЛЫ, если они их в глаза не видели, СПЛОШНЫЕ СКАЛЫ, где даже шалаша не построишь.

— Упрямая Девчонка, ребята… — устало подытожил измочаленный шестичасовой пыткой Минер и, сказав свое классическое «гм», сделал вид, что спит.

Готов поклясться, что и остальные тоже притворялись до утра. С этой минуты что-то такое, ну… непривычное поселилось в нашем кубрике. Вроде все оставалось так же и все было уже не так.

Мы лежали и думали: каждый о разном и каждый об одном и том же.

Утром Минер получил телеграмму. Если раньше мы не интересовались, откуда он что получает, — теперь знали, что в телеграмме этой много всяческих наказов, пожеланий и прочих загадочных вещей. Кому-то проболтавшийся радист подтвердил это. И, представьте себе, там даже было еще «твоя».

Вы получали когда-нибудь телеграмму, чтобы там было «твоя» — открыто, хоть все глядите?

Лично я в этом отношении навсегда останусь реакционером, то есть собственником, даже при коммунизме. Чтобы «твоя» — и ничья больше. Видимо, годы общения со Старшим Лейтенантом не прошли даром, и я перенял некоторые из его пороков, как ни старался бежать от них.

А телеграмму Минер оставил на своей тумбочке.

Кстати, о достоинствах и пороках. Единственный раз я слышал, чтобы о моих друзьях говорили, как о людях порядочных. Пакостная история.

Был у нас на побережье свой персональный Разведчик. Тип во всех отношениях оригинальный. Казалось бы, сама должность обязывает человека быть сдержанным, внимательным, суровым, мужественным и т. д., то есть обладать всеми теми качествами, о которых грезят девчонки и которым завидуют мальчишки. У этого же были вечно сияющие глаза и такая радостная улыбка на губах, что думалось, в каждом новом встречном человеке вдруг узнает брата — сейчас кинется обнимать. Если добавить к этому, что язык у него был подвешен настолько свободно, что перещеголять его не могли даже радарщики, то вот вам и весь законченный портрет массовика-затейника. В этом отношении, на мой взгляд, единственно Старший Лейтенант мог бы оказать ему достойное сопротивление. Но до настоящей схватки дело ни разу не дошло, поэтому оставим вопрос открытым.