Кейтлин Даути - Когда дым застилает глаза - провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория

Группа представительниц «Форест-Лон» заполонила фойе колледжа похоронного дела в Сайпресс. Предполагалось, что это будет ярмарка вакансий, однако с ярмарочным элементом возникли проблемы, так как единственными присутствующими работодателями были люди из «Форест-Лон». Одна из представительниц обратилась к нашей выпускной группе: «Наш основатель, Хьюберт Итон, был революционером! Разумеется, вы уже слышали обо всех замечательных переменах, которые произошли в похоронной индустрии благодаря ему. Это великолепное место работы. У нас так много преимуществ. Из нашей компании люди уходят только на пенсию».

Женская армия представительниц «Форест-Лон» выглядела, как описанная Ивлином Во «новая раса изысканных, дружелюбных и ответственных юных леди», которых он в США встречал повсюду. Эти женщины с пустыми взглядами были одеты в серые костюмы. При взгляде на них я вспоминала о семье Мэнсона. Семья Итона пришла сюда, чтобы набрать новых членов в свою прекрасную бригаду смерти.

Заполнив их огромную анкету, я заставила себя ждать в очереди, пока представительницы «Форест-Лон» проводили собеседование с несколькими студентами мужского пола. Женщины даже не пытались скрыть свои предпочтения.

– Я ищу работу консультанта по приготовлениям. У меня есть опыт в этой сфере, – начала я.

– Мы называем эту должность «мемориальный консультант», и у нас нет такой вакансии, – проворковала одна из представительниц. – Хотите ли вы заниматься бальзамированием?

– Эм, нет.

– Тогда, возможно, вас заинтересует наша рабочая программа для студентов. Студенты могут работать у нас неполный день; они присутствуют на службах, дают указания семьям и так далее. О! Да тут сказано, что вы выпускаетесь в этом году, так что вас это не заинтересует.

– О нет, мне это интересно! Я очень хочу работать в вашей компании, – сказала я максимально воодушевленно, сглатывая желчь, подступившую к горлу. Остаток дня я чувствовала себя ужасно.

На протяжении следующего месяца я подавала резюме во всевозможные компании, хотя прекрасно понимала, что мечтаю снова оказаться в окопах и работать с настоящими телами, настоящей скорбью и настоящей смертью. Я получила ответ из двух организаций: из крематория и очень престижного объединения морга с кладбищем. В итоге я решила прийти на оба собеседования в своем лучшем виде, позволив судьбе сделать выбор за меня.

Кладбище было гламурным, в духе эпохи Старого Голливуда. Это был не «Форест-Лон», но нечто похожее. Когда я проходила через декоративные ворота, то чувствовала себя так, словно восхожу на гору Олимп. На вершине холма стоял особняк с белыми колоннами, рядом с которым располагался двенадцатиуровневый фонтан. Это была страна чудес, где одни похороны могли обойтись в десятки тысяч долларов.

Мне предстояло собеседование с генеральным директором фирмы на вакантную должность распорядителя похорон. Через несколько минут он зашел в фойе с тарелкой шоколадного печенья. Сопровождая меня к лифту, генеральный директор сказал: «Угощайтесь печеньем. Возьмите штучку». Отказаться было бы невежливо. Боясь, что у меня в зубах застрянут кусочки шоколада, я продержала эту сладкую ношу в руке на протяжении всего собеседования.

Выйдя из лифта, мы прошли в его кабинет, огромные окна которого выходили на смертельную утопию. Директор произнес 30-минутный монолог о плюсах и минусах своей организации. Меня могли взять на работу распорядительницей похорон, но он сразу меня предупредил: «Не удивляйтесь, если семьи покойных будут с вами обращаться, как с дворецким. Здесь вы, как бы помягче выразиться, прислуга».

Я бы организовывала похороны для всех, кроме знаменитостей. Этим директор занимался лично. «Понимаете, – сказал директор, – когда в прошлом месяце умер [не будем называть имя], новость о его похоронах просочилась в прессу. Конечно, папарацци заполонили все пространство у ворот. Мне такая публичность нужна не больше, чем кулак в заднице, если вы меня понимаете. Сейчас я сам занимаюсь знаменитостями».

Это не была работа моей мечты, но кладбище хотя бы не принадлежало крупной похоронной корпорации. Что мне пришлось по душе, так это обещание директора, что мне не придется ничего навязывать семьям: более дорогие гробы, роскошные службы, красивые позолоченные урны. Также мне не нужно было говорить: «Вы уверены, что ваша мама не хотела бы гроб из розового дерева? Разве она не заслуживает достойного последнего пути?», чтобы получить премию. В итоге я решила, что это неплохое место, где я смогу зализать раны после колледжа похоронного дела.