Кейтлин Даути - Когда дым застилает глаза - провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория

В колледже похоронного дела в Сайпресс мне сразу же бросилось в глаза вера преподавателей в то, что они делают.

Профессор Диас, невысокая блондинка, была наиболее агрессивно-жизнерадостным человеком из всех, кого я встречала. Ее энтузиазм по поводу бальзамирования, гробов и всех остальных атрибутов современной похоронной индустрии граничил с угрозами. В своих лекциях она описывала бальзамирование как древнее искусство и произносила слова вроде: «Обязаны ли мы бальзамировать тела? Нет, но мы это делаем. Это часть того, кем мы являемся».

На одном из занятий профессор Диас показала нам продолжительное слайд-шоу, состоящее из фотографий разнообразных гробов. Она рассказала нам, что сама задумывается о покупке гроба за $25 000 с зеленой обивкой, точно такой же, как тот, в котором был похоронен певец Джеймс Браун. Когда она скончается, этот гроб с ее телом должны поставить в заранее построенный наземный склеп. Такие гробы кардинально отличались от тех, что я видела в «Вествинде»: в последних были креповые подушки и бугристые матрасы, наполненные нарезанной бумагой для принтера, такой же, какую я подкладывала в лоток своей кошки.

В конце слайд-шоу профессор Диас показала нам фотографию самой грязной и покрытой копотью кремационной печи из всех, что я когда-либо видела. Паола нагнулась ко мне и прошептала:

– Почему эта печь выглядит так, словно она работает со времен холокоста?

– Думаю, это завуалированное предупреждение, – прошептала я в ответ.

– Да, типа: «Итак, кто-нибудь из присутствующих хочет быть сожженным, а не похороненным? Это место, где с вами будет покончено. Муа-ха-ха!»

Во втором семестре у нас началась практика бальзамирования, которой я так боялась. Много раз я была свидетелем процесса бальзамирования, однако мне вовсе не хотелось самой делать то же самое. Наш преподаватель носил галстук с изображениями библейских сцен и каждый раз, уходя из аудитории, он осенял нас крестом и верил, что мы как будущие бальзамировщики выполняем божью работу.

Было очевидно, что в традиционной похоронной индустрии мне не было места. Я ненавидела бальзамирование и защитный костюм, покрывающий тело с головы до ног, который мы обязаны были носить. Личные защитные костюмы, доступные только в мерзком светло-голубом цвете, делали студентов похожими на нечто среднее между звездами фильма про эпидемию смертельно опасной болезни и гномами с лишним весом. Еще больше, чем костюмы (понимаю, что это несерьезный повод для недовольства), меня раздражал тот факт, что тела, которые мы бальзамировали, принадлежали неимущим и бездомным из округа Сан-Франциско.

В зависимости от года в округе Сан-Франциско проживают до 80 000 бездомных мужчин и женщин. На улицах Лос-Анджелеса живет больше человек, чем в Нью-Йорке, Чикаго и Сан-Франциско вместе взятых. Всего в десяти минутах ходьбы от места показа мировых крупнобюджетных премьер находится район Скид Роу, палаточный городок бездомных мужчин и женщин, многие из которых являются душевнобольными и наркоманами.

Когда в Лос-Анджелесе умирает знаменитость, эта новость воспринимается невероятно шумно. Тело Майкла Джексона на пути в офис окружного коронера сопровождал вертолетный эскорт, а за его похоронами вживую и по интернету наблюдали сотни тысяч скорбящих. Его тело, подобно мощам средневековых мучеников, было святыней и объектом преклонения.

В Лос-Анджелесе пропасть между богатыми и бедными особенно велика.

С телами бездомных дело обстоит иначе. Они представляют собой гниющую обузу, от которой государству приходится избавляться за свой счет. Я хорошо знаю эти тела. На них студенты учатся бальзамированию.

Каждую неделю волонтер из колледжа отправлялся в окружной морг Лос-Анджелеса за трупами. Мы забирали наших жертв из особого холодильника (похожего на склеп), полного неопознанных тел. Когда сотрудник морга открывал дверь холодильной камеры, нашему взору открывались сотни одинаковых белых пакетов, которыми были забиты пять полок. Томас Линч, директор похоронного бюро, сравнил их со сперматозоидами из-за манеры сотрудников больниц и офисов коронеров обматывать пакеты вокруг ног усопшего. Это целый город мертвых тел, кладбище замороженных сперматозоидов.

В таком холодильнике мертвые ожидают своего часа. Проходят недели, а затем и месяцы, пока округ пытается найти кого-то, кто мог бы опознать тело. Когда время ожидания истекает, наступает пора оплаченной государством кремации. Рано утром, когда какая-нибудь старлетка вываливается пьяной из голливудского клуба, тела уже горят. Прах перекладывают в контейнер, помечают и отправляют на полку, представляющую собой все увеличивающееся в размерах кладбище, так как останки проводят там еще больше времени, чем тела в холодильнике. Они будут находиться там, пока государство наконец не признает, что неопознанный контейнер с прахом никто не собирается забирать.