Грэм Грин - Монсеньор Кихот

– Я очень благодарен вам за ваши молитвы, – сказал отец Кихот.

Он заметил, что епископ перед уходом не протянул ему для поцелуя руки с перстнем. Отец Кихот покорил себя за то, что слишком вольно с ним разговаривал. «Огорчил я бедного человека, – подумал он. – С епископами, как и с людьми очень бедными и необразованными, следует быть особенно осторожным».

Из коридора за дверью донеслось перешептыванье. Затем в замке повернулся ключ. «Значит, я – пленник, – подумал отец Кихот, – совсем как Сервантес».

Отца Кихота разбудил звук клаксона – ту-ту-ту. Даже во сне он узнал голос «Росинанта», который ни с чем не спутаешь, – жалобный звук, не имеющий ничего общего с нетерпеливым, гневным, раздраженным зовом большой машины, – звук, просто возвещающий: «Я тут, если я вам нужен». Отец Кихот тотчас подошел к окну и выглянул на улицу, но «Росинант», должно быть, стоял где-то вне поля его зрения, ибо он увидел лишь ярко-синюю машину, а не ржаво-рыжую. Он подошел к двери, забыв, что она заперта, и потряс ручку. Голос Тересы откликнулся:

– Тихо, отец. Дайте ему еще минутку.

– Кому дать еще минутку?

– Отец Эррера пошел ведь принимать исповедь, но если в церкви никого нет, он в исповедальне долго сидеть не станет, так что я велела парню из гаража, чтоб он быстрее шел в церковь, пока отец Эррера еще там, да чтоб придумал подлиннее исповедь – надо ведь его задержать.

Отец Кихот ничего не понял. Он не один десяток лет прожил в Эль-Тобосо, но такого с ним еще не бывало. Отчего все так изменилось?

– Ты что, не можешь открыть дверь, Тереса? «Росинант» вернулся.

– Да знаю я. В жизни б не сказала, что это он, бедняжка, – еще бы: он теперь ведь ярко-синий и даже с новым номером.

– Пожалуйста, Тереса, открой дверь. Я должен посмотреть, что произошло с «Росинантом».

– Не могу, отец, потому как нет у меня ключа, но не волнуйтесь – он сдюжит, только потерпите еще минутку.

– Кто сдюжит?

– Мэр, конечно.

– Мэр? А где он?

– У вас в кабинете. Где же еще? Отец Эррера-то ведь запер ваш шкаф – вот мэр теперь его и открывает моей шпилькой да еще с помощью бутылки оливкового масла.

– А оливковое масло тут при чем?

– Не знаю, отец, но я верю мэру.

– А что там, в шкафу?

– Ваши брюки, отец, и вся верхняя одежда.

– Если он может открыть шкаф, почему же он не может открыть эту дверь?

– Именно это я ему и сказала, а он говорит про какие-то там приоритеты.

Отец Кихот решил терпеливо ждать, но терпение его подвергалось серьезному испытанию под влиянием комментариев Тересы.

– Ох, я думала, он уже открыл шкаф, но замок оказался больно крепкий, так что мэр взял теперь лезвие отца Эрреры. Ох, и достанется же нам, потому как отец Эррера все их на счету держит… Ну вот, теперь он сломал лезвие. Господи ты боже мой! Ковыряется маникюрными ножницами отца Эрреры… Стойте, стойте, потерпите немножко… слава тебе господи, открыл. Надеюсь только, дверь он откроет быстрее, не то отец Эррера того и гляди вернется – у парня-то из гаража не хватит ведь смекалки так долго его там держать.

– Как вы, отче, в порядке? – послышался из-за двери голос мэра.

– В полном порядке, но что вы сотворили с «Росинантом»?

– Я остановился у моего приятеля в Вальядолиде и подновил «Росинанта», чтоб жандармы не узнали его, – во всяком случае, с первого взгляда. Сейчас я займусь вашей дверью.

– Не старайтесь. Я могу и в окно вылезти.

«Хорошо, – подумал отец Кихот, – что никто не видит, как местный священник вылезает в пижаме из своего окна и стучит в собственную дверь». Тереса из скромности ретировалась на кухню, и отец Кихот поспешно оделся у себя в кабинете.

– Дверцу шкафа вы, конечно, испортили, – сказал он.

– Ее оказалось труднее открыть, чем я думал. Что вы ищете?

– Воротничок.

– Вот – держите. А ваш слюнявчик у меня в машине.

– Он уже стоил мне немалых неприятностей. Я не надену его больше, Санчо.

– Но мы его возьмем с собой. Он может нам пригодиться. Никогда ничего заранее нельзя сказать.

– Что-то я носков нигде не вижу.

– Ваши пурпурные носки у меня. И ваши новые ботинки тоже.

– Я искал старые. Извините. С ними я, конечно, навсегда уже распростился.

– Они теперь у жандармов.

– Да. Я забыл. Епископ ведь сказал мне. Я полагаю, нам пора. Надеюсь, беднягу епископа не хватит удар.

Тут взгляд его упал на конверт. Отец Кихот должен был бы еще раньше его заметить – конверт стоял на двух старых, еще из семинарии, учебниках отца Кихота, прислоненный к третьему. Автор письма явно хотел, чтобы оно сразу бросилось в глаза. Отец Кихот взглянул на конверт и сунул письмо в карман.