Грэм Грин - Монсеньор Кихот

– Наверное, не такую уж и чистую, – заметил отец Кихот.

– Что вы хотите этим сказать, отче?

– Ну, видите ли, ваше преосвященство, я не могу не думать о том, что сириец Нееман семь раз погружался в Иордан и оставил там всю свою проказу.

– Это древняя еврейская легенда о том, что было давным-давно.

– Да, я знаю, ваше преосвященство, и все же ведь это вполне может быть и правдивая история, а проказа – болезнь таинственная. Мы же не знаем, сколько евреев-прокаженных могли последовать примеру Неемана! Я, конечно, согласен с вами, что апостол Павел – надежный наставник, и вы, конечно, помните, что он писал Титу и другое… нет, я ошибся, это он писал Тимофею: «Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего…» [Библия. Первое послание к Тимофею. 6, 23].

В спальне воцарилась тишина. Отец Кихот подумал, что, наверное, епископ пытается найти еще одну цитату из апостола Павла, но он ошибался. Пауза означала перемену темы, а не смену настроения.

– Чего я никак не могу понять, монсеньор, это что, по словам жандармов, вы обменялись одеждой с этим… с этим бывшим мэром, коммунистом.

– Мы не менялись одеждой, ваше преосвященство, я только дал ему свой воротничок.

Епископ закрыл глаза. Потерял терпение? Или же молится, чтобы собеседник понял его.

– Но зачем же надо было меняться даже воротничком?

– Мэр считал, что в таком воротничке мне, должно быть, очень жарко, и я дал ему попробовать. Я не хотел, чтобы он думал, будто я в чем-то доблестнее его… Военным или даже жандармам, наверное, куда труднее в жару ходить в своей форме, чем мне – в воротничке. Нам все-таки повезло, ваше преосвященство.

– До слуха священника в Вальядолиде дошел рассказ об епископе – или монсеньоре, – которого видели выходящим из кинотеатра, где показывали скандальный фильм, – ну, вы знаете, того рода, какие у нас стали показывать после смерти генералиссимуса.

– Возможно, бедный монсеньор не знал, на какой фильм он шел. Название ведь иной раз может быть обманчивым.

– Самое возмутительное в этой истории то, что епископ или монсеньор – вы же знаете, люди могут перепутать из-за pechera, который мы с вами оба носим, – выходя из этого постыдного кинотеатра, смеялся.

– Ну, не смеялся, ваше преосвященство. Скорее улыбался.

– Я не могу понять, как вы могли пойти на такой фильм.

– Меня ввело в заблуждение совсем невинное название.

– Какое же это?

– «Молитва девы».

Епископ издал глубокий вздох.

– Иной раз хочется, – сказал он, – чтобы слово «дева» применялось лишь к богородице… ну, и еще, быть может, к членам религиозных орденов. Я вижу, вы вели очень уединенную жизнь в Эль-Тобосо и понятия не имеете, что в наших больших городах слово «дева» или «девственница» употребляется в своем сугубо преходящем смысле – часто для разжигания похоти.

– Признаюсь, ваше преосвященство, мне это в голову не пришло.

– Конечно, все это мелочи в глазах жандармов, сколь бы скандально это ни выглядело в глазах Церкви. Но мне и моему авильскому коллеге пришлось потратить немало усилий, чтобы убедить их закрыть глаза на то, что представляет собой уже серьезный криминал. Нам пришлось обращаться к высокому чину в министерстве внутренних дел – по счастью, он оказался членом «Опус деи»…

– И, насколько я понимаю, двоюродным братом доктора Гальвана?

– Это едва ли имеет прямое отношение к делу. Он сразу понял, какой несказанный вред нанесет Церкви появление монсеньора на скамье подсудимых по обвинению в том, что он помог убийце бежать…

– Не убийце, ваше преосвященство. Он же промахнулся.

– Ну, значит, бандиту, ограбившему банк.

– Да нет же, нет. Это был магазин самообслуживания.

– Я бы просил вас не прерывать меня мелкими уточнениями. Жандармы в Леоне обнаружили на том человеке ваши ботинки – внутри была четко написана ваша фамилия.

– Это дурацкая привычка Тересы. Она, бедняга, конечно, делает это из самых добрых побуждений – просто боится, что сапожник после ремонта может вернуть не ту пару.

– Не знаю, монсеньор, намеренно вы это делаете или нет, но вы все время стремитесь внести в наш вполне серьезный разговор какие-то тривиальные и не относящиеся у делу подробности.

– Извините… это не намеренно… просто я подумал, что вам может показаться странным, почему у меня ботинки с меткой.

– Странным мне кажется то, что вы помогали преступнику бежать от закона.

– У него ведь был пистолет… но он, конечно, не применил бы его. Он бы ничего не выиграл, если бы нас пристрелил.