Роберт Уилсон - Компания чужаков

— Часть гостей останется на ужин, — сообщил Уилшир, двумя пальцами придерживая ее за плечо. Вечно он трогает ее руками. — Надеюсь, вы присоединитесь к гостям?

Ответа Уилшир не дождался, его подхватила и унесла та самая группка женщин, которых он совокупно окрестил румынками. Воспользовавшись этим прикрытием, Анна спустилась по ступенькам и скрылась в темноте. Первая часть вечеринки заканчивалась.

— Je vous remercies infinement, — услышала Анна пронзительный аристократический голос в тихой ночи, — mais on etes invites de diner par le roi d'ltalie. [10] Тысяча благодарностей… но мы приглашены на ужин к королю Италии (фр.).

Она повернулась спиной к свету, приучая глаза к темноте. На лужайке никого не было. Она двинулась вперед, к кустам, откуда слышались голоса, однако именно эти голоса заставили ее резко свернуть в сторону, как только она приблизилась. Сопение, стоны, чмоканье и шлепки. Растерянная, девушка остановилась неподалеку. Звуки затихли. Через полминуты из кустов вылез Бичем Лазард, на ходу возвращая волосам безупречный пробор, вертя головой, чтобы воротник сел на место. Он неторопливо прошел к дому, а еще через минуту в том же проеме показалась Мэри Каплз. Женщина приподняла подол платья и тщательно отряхнула колени. Запрокинула голову, встряхнула волосами — чем пышнее, тем лучше.

Воскресенье, 16 июля, дом Уилшира, Эштурил

Анна рассчитывала встретить за ужином кого-нибудь из англичан. Хотя бы супругов Кардью. Она видела Кардью в начале вечера, и тот помахал ей издали рукой, но пересеклась она с ним под самый конец и всего лишь на минутку: успела только сообщить, какое место выбрала в качестве тайника для писем, и супруги отбыли на ужин с испанской торговой делегацией. За столом рядом с Анной оказались две супружеские пары португальцев, по одной паре аргентинцев и испанцев, Волтерс из немецкого посольства, Бичем Лазард и единственная незамужняя женщина, кроме самой Анны, — итальянская графиня, немолодая, со следами былой красоты.

Анну усадили поблизости от окна, между аргентинцем и Бичемом Лазардом. Напротив сидела маленькая португалка, вся голова в мелких кудряшках и платье чересчур элегантное, не по чину. Уилшир занял один конец стола, кресло его жены в другом торце пустовало, и никто не осведомлялся о ней.

В глубоких серебряных чашах подавали густой желтоватый суп-пюре. Вкус какой-то металлический, возможно от оловянного черпака. Во время первой перемены левое бедро Лазарда упорно вжималось в правое бедро Анны, а сам он тем временем вел разговор с соседкой по правую руку, обращаясь к ней на своем зазубренном, ржавом португальском. Соседка отвечала на безукоризненном английском, но Лазарда это не останавливало.

Прибыло второе блюдо — рыба, что послужило для всех мужчин за столом сигналом сменить собеседницу. Лазард повернулся к Анне, окинул ее недоверчивым взглядом, словно затейливый десерт, — с какого кусочка начать.

— Сегодня я познакомилась в Хэлом и Мэри Каплз, — первой заговорила она, чтобы сбить его с толку. — С вашими соотечественниками-американцами.

— Да-да, Хэл, — отозвался он, словно речь шла о дальнем родственнике, а не о человеке, чью жену он только что отделал в кустах. — Бьюсь об заклад, Хэл вам все уши прожужжал своим бизнесом. Он только о делах и умеет разговаривать.

— Еще о рулетке… и о певчих птицах. Его увлечение.

— В жизни бы не поверил! — фыркнул Лазард. — А чем увлекаетесь вы, Анна? Надеюсь, не машинописью и стенографией?

Анна принялась разделывать рыбу, подражая умелым движениям Лазарда: прорезала вдоль позвоночника и отделила съедобную часть. Как удачно, что можно заняться едой и выиграть время. Чем же она увлекается теперь, когда стала Анной Эшворт? Математика ушла в прошлое.

— Наверное, я по старинке люблю повеселиться, только случая у меня пока не было. В Англии сейчас не очень-то весело.

— Придется мне поводить вас… показать злачные местечки Лиссабона.

— Тут есть злачные местечки?

— Еще бы, можно пообедать в «Негрешку», сходить в танцбар «Майами», заглянуть в клуб «Олимпия». Отличные заведения.

Приподняв повыше рыбий хребет с повисшей на нем головой, Лазард хищно выбирал кусочки белой плоти.

— Вчера в Лиссабоне были волнения. Я только прилетела. Мне говорили, народ возмущается из-за плохой еды. В шорисуш добавляют опилки.

— Коммунисты, — произнес Лазард, будто поставил смертоносный диагноз. — Коммунисты! В городе много всяких партий и кружков, но, грубо говоря, все делятся надвое: «имущие» и «неимущие». Вы принадлежите к «имущим», Анна, так что вам придется привыкать к «неимущим» или не высовывать носу из Эштурила, здесь все свой брат, «имущие».