Роберт Уилсон - Компания чужаков

— Мэри говорит, вы работаете в «Шелл»?

— Верно… А чем вы занимаетесь, она не сказала, разве что пытаетесь завязать дружбу с Бичемом Лазардом.

— Я работаю на компанию «Озалид». Продаем копировальные аппараты, ну, вы знаете, чтобы снимать копии с чертежей, архитекторам это нужно. В Лиссабоне строительный бум, так что мы решили, самое время занять тут рынок и-и-и подождать, пока в Европе закончится война, а мы тут как тут… Кучу денег заработаем.

— Занятно.

— Врать не буду, работенка не слишком увлекательная. Но заработок есть, а уж когда Айк войдет в Берлин… золотая жила. Представить себе только, в каком состоянии будет город!.. — Он покачал головой, ослепленный открывающимися перед ним перспективами.

— А вы знаете, что я англичанка?

— Правда? — переспросил он. Не то чтобы очень удивился, но угадал, что надо изобразить удивление.

— Мы, англичане, странные люди. Сотни лет ухлопали на то, чтобы построить империю, и денег при этом заработали немало, и все же — вот в чем странность — разговаривать о деньгах у нас не принято. Чудно, право… У нас это считается невоспитанностью.

— Вы уж извините меня, Анна.

— Не стоит извиняться. Просто мне стало интересно, когда я заметила разницу между американцами и англичанами. Вы говорите о деньгах, мы — нет. Наверное, потому что… моя мать сказала бы, что в таком разговоре человек «выставляется», привлекает к себе внимание, а в Англии это чуть ли не уголовное преступление.

— Да неужто?

Тут Анна припомнила еще одно правило, усвоенное во время подготовки: не пытайтесь иронизировать в разговоре с американцами.

— Из-за этого мы и смертную казнь никак не отменим.

— Передайте от меня своей матушке, — заговорщически прошептал Хэл, прикрывая рот краем бокала, — что деньги — главное в жизни, а коли про них молчишь, так их и не сделаешь. А влюбляться у вас, зануд, не запрещено?

Удар под дых: Анне представилось, как ее мама объясняется в любви с Роулинсоном, как помогает ему отстегнуть деревянную ногу. О некоторых вещах не то что говорить — думать не следует.

— Не знаю, — пробормотала она, и весь задор из нее вышел.

— Зубы сжать! — напомнил ей Хэл известную английскую присказку и продемонстрировал, как это делается.

— Не стоит корчить такую рожу.

В глазах у Хэла мелькнул огонек — то ли интерес, то ли уважение. Анна окинула взглядом толпу и внезапно почувствовала себя свободной. Ее никто не знает, ей никто не знаком. Здесь она может быть кем пожелает… лишь бы не забывать, что она — Анна Эшворт.

— В рулетку играете? — перешел к делу Хэл.

— Мы с вами уже играли.

— Когда это?

— Вчера вечером. Вы зажали меня под мышкой, а по другую сторону — ту petite grive.

— Что еще за «птит»?

— Вашу маленькую птичку, — пояснила Анна. — Не советую вам играть в рулетку, Хэл. Слишком велики шансы в пользу банкомета.

— Так и думал, что вы не играете. По лицу видно.

— Наконец-то вы познакомились, — приветствовала их подоспевшая Мэри.

— Ага, — пробормотал Хэл и слегка отступил, чтобы посмотреть, как дальше будут развиваться события.

— Я пыталась убедить Хэла не играть на рулетке, — похвасталась Анна. — Показать, что шансы не в его пользу.

— Вот бы вам удалось!

В проеме застекленной двери возник Бичем Лазард. Хэл обхватил Мэри длинной рукой за плечи и повлек ее прочь.

— Извините нас, Анна. Лапонька, вон Бичем. Надо с ним поговорить. До скорого, Анна, — распрощался он.

— Пока, Хэл.

Мэри успела подмигнуть ей. Они приблизились к Лазарду, и тот тоже облапил Мэри, помял ей плечо. Анна докурила сигарету, допила теплое шампанское и мысленно похвалила себя. Чья-то рука убрала пустой бокал и взамен подала ей полный.

— Шишка стала поменьше, — отметил Карл Фосс.

— Это потому, что я выспалась и пришла в себя. — Легкий светский задор, охвативший ее в пикировке с Хэлом, куда-то испарился.

Карл и Анна остановились плечом к плечу на краю веранды, изучая собравшихся.

— Я хотел спросить вас кое о чем, но боялся показаться… черствым.

— Потому что на самом деле вы черствы, — подхватила она, однако реплика вышла не забавной, как ей хотелось, а резкой. Но Карл засмеялся в ответ. Похоже, оба они волновались одинаково.

— Ну да, такой вопрос… слишком научный, я бы даже сказал, клинический…

— Да в чем дело?

— Я хотел бы знать: когда вы тонули, ваша жизнь прошла у вас перед глазами? Все говорят, будто в этот момент человек успевает увидеть всю свою жизнь.