Грэм Грин - Почетный консул

– Как ты вошла?

– Попросила швейцара.

– Он тебе открыл?

– Он меня знает.

– Он тебя здесь видел?

– Да. И там тоже.

Значит, я делил ее и со швейцаром, подумал Пларр. Сколько же еще неизвестных солдат на этом поле боя рано или поздно оживут и обретут плоть? Ничего более чуждого жизни на калье Флорида, со звяканьем чайных ложечек в чашках и пирожным с белым как снег dulce de leche и представить себе невозможно. Какое-то время он делил Маргариту с сеньором Вальехо – большинство любовных историй набегают одна на другую в начале или в конце, – но он предпочитал швейцара сеньору Вальехо; запахом его бритвенного лосьона в течение последних затянувшихся месяцев иногда пахла кожа Маргариты.

– Я сказала, что ты дашь ему денег. Дашь?

– Конечно, сколько? Пятьсот песо?

– Лучше тысячу.

Он сел на край кровати и откинул простыню. Ему еще не надоела ее худоба и маленькая грудь, которая, как и живот, не показывала признаков беременности.

– Я очень рад, что ты пришла, – сказал он. – Сам хотел тебе позвонить, хотя это было бы не слишком разумно. Полиция считает, что я имею какое-то отношение к похищению… Подозревают, что я мог пойти на него из ревности, – добавил он, улыбнувшись при одной мысли об этом.

– Они не посмеют тебя тронуть. Ты лечишь жену министра финансов.

– И все-таки они могут за мной следить.

– Ну и что? За мной же они следят.

– Они шли за тобой сюда?

– Ну, я знаю, как от них отделаться. Меня беспокоит не полиция, а этот подонок журналист. Он вернулся в усадьбу, как только стемнело. Предлагал мне деньги.

– За что? За сведения для газеты?

– Хотел со мной переспать.

– А что ты ему сказала?

– Сказала, что мне больше не нужны его деньги, и тогда он разозлился. Он поверил, что, когда я была у сеньоры Санчес, он и в самом деле мне нравился. Считает, что он потрясающий любовник. Ну и сбила же я с него спесь, – добавила она с явным удовольствием, – сказала, что как мужчина Чарли в тысячу раз лучше, чем он.

– Как ты от него избавилась?

– Позвала полицейского, – они оставили одного в усадьбе, сказали, что он будет меня охранять, но он все время за мной следит, – и, пока они спорили, села в машину и уехала.

– Но ты же не умеешь водить машину.

– Я часто смотрела, как это делает Чарли. Это нетрудно. Знаю, какие штучки надо толкать, а какие тянуть. Вначале я их перепутала, но потом все наладилось. До самой дороги машина шла рывками, но там я освоилась и поехала даже быстрей, чем Чарли.

– Бедная «Гордость Фортнума», – сказал Пларр.

– По-моему, я ехала чуть-чуть слишком быстро, раз не заметила грузовика.

– Что случилось?

– Авария.

– Тебя ранило?

– Меня – нет, а вот машина пострадала.

Глаза ее блестели, она была возбуждена непривычными событиями. Он еще никогда не слышал, чтобы она так много разговаривала. Клара все еще обладала для него привлекательностью незнакомки – словно девушка, которую он случайно встретил на вечеринке.

– Ты мне нравишься, – сказал он беспечно, не задумываясь, как сказал бы за коктейлем, причем оба понимали, что слова эти значат не больше, чем «давай пойдем со мной».

– Водитель грузовика меня подбросил, – сообщила она. – Конечно, он тоже стал приставать, я сказала, что согласна и, когда мы приедем в город, пойду с ним в один дом на улице Сан-Хосе, где он бывает, но у первого же светофора выскочила, прежде чем он успел опомниться, и пошла к сеньоре Санчес. Знаешь, как она мне обрадовалась, правда, обрадовалась, совсем не сердилась и сама сделала перевязку.

– Значит, тебя все-таки ушибло?

– Я ей сказала, что знаю хорошего врача, – ответила она с улыбкой и сдернула простыню, чтобы показать повязку на левом колене.

– Клара, я должен ее снять и посмотреть…

– Ну, это подождет, – сказала она. – Ты меня немножко любишь? – Она быстро поправилась: – Ты меня хочешь?

– Успеется. Лежи спокойно, дай мне снять повязку.

Он старался дотрагиваться до раны как можно осторожнее, но видел, что причиняет ей боль. Она лежала тихо, не жалуясь, и он вспомнил некоторых своих богатых пациенток, которые убедили бы себя, что терпят невыносимую боль; они могли бы даже упасть в обморок со страха или чтобы обратить на себя внимание.

– Хорошая крестьянская порода, – с восхищением произнес он.

– Что ты сказал?

– Ты храбрая девушка.

– Но это же ерунда. Знал бы ты, как калечат себя мужчины в поле, когда рубят тростник. Я видела парня, у которого было отрезано полступни. – Тут же она спросила, словно из вежливости осведомляясь об общем родственнике: – Есть ли какие-нибудь новости о Чарли?