Грэм Грин - Почетный консул

За спиной он услышал чье-то дыхание, но не мог понять, откуда оно взялось. Чей-то голос шепнул:

– Эдуардо…

Сперва он не узнал голоса, но, когда его снова окликнули, Пларр громко спросил:

– Леон?

Непонятно, что тут делает Леон. Пларр хотел повернуться, но нога одеревенела и не дала ему этого сделать.

Голос произнес:

– Кажется, они попали мне в живот.

Доктор Пларр вздрогнул и сразу очнулся. Деревья перед ним были деревьями квартала бедноты. Солнце жгло ему голову, потому что он не успел до них добраться. Он понимал, что только гам был бы в безопасности.

Голос – он уже понял, что это голос Леона, – произнес:

– Я услышал выстрел. И не мог не прийти.

Доктор Пларр снова попробовал повернуться, но у него опять ничего не вышло, и он отказался от этой попытки.

Голос за спиной спросил:

– Ты серьезно ранен?

– Не думаю. А ты?

– Ну, я уже в безопасности.

– В безопасности?

– В полной безопасности. Не смогу убить даже мухи.

– Нам надо отвезти тебя в больницу, – сказал доктор Пларр.

– Ты был прав, Эдуардо, – произнес голос. – Какой из меня убийца?

– Не понимаю, что произошло… Мне надо поговорить с Пересом… А тебе здесь нечего делать, Леон. Ты должен был ждать вместе с остальными.

– Я подумал – а что, если я тебе нужен?

– Зачем? Для чего?

Наступило долгое молчание, пока доктор Пларр не задал довольно нелепый вопрос:

– Ты еще здесь?

В ответ послышался невнятный шепот.

– Не слышу! – сказал доктор Пларр.

Голос произнес что-то похожее на слово «отец». Во всем, что с ними происходило, явно не было никакого смысла.

– Лежи спокойно, – сказал доктор Пларр. – Если увидят, что кто-то из нас шевельнулся, могут выстрелить опять. И лучше не разговаривай.

– Я сожалею… Прости…

– Ego te absolve [отпускаю тебе грехи (лат.)], – прошептал доктор Пларр вдруг всплывшие в памяти слова.

Он хотел рассмеяться, показать Леону, что шутит – мальчиками они часто подшучивали над ничего не значившими формулами, которые заставляли их заучивать священники, – но он слишком устал, и смех застрял у него в горле.

Из тени вышли три парашютиста. В своих маскировочных костюмах они были похожи на ходячие деревья. Автоматы они держали наготове. Двое направились к хижине. Третий подошел к доктору Пларру, который лежал не шевелясь и затаив дыхание – оно уже прерывалось.

На кладбище было много людей, которых Чарли Фортнум раньше и в глаза не видел. Женщина в длинном старомодном черном платье была, очевидно, сеньорой Пларр. Она цепко держала за руку тощего священника, его темно-карие глаза шныряли туда-сюда, налево-направо, словно он боялся упустить важного прихожанина. Чарли Фортнум слышал, как эта дама не раз его представляла: «Мой друг, отец Гальвао из Рио». Две другие дамы на краю могилы демонстративно вытирали слезы. Можно было подумать, что они служат плакальщицами в похоронном бюро. Обе не заговаривали с сеньорой Пларр, как, впрочем, и друг с другом, но этого мог требовать профессиональный этикет. После мессы в соборе они по очереди подошли к Чарли Фортнуму и представились.

– Вы сеньор Фортнум, консул? Мы были такими друзьями с бедным Эдуардо. Это мой муж, сеньор Эскобар.

– Я сеньора Вальехо. Муж не сумел прийти, но я не могла не проводить Эдуардо, поэтому пришла со своим другом, сеньором Дюраном. Мигель, это сеньор Фортнум, британский консул, которого те негодяи…

При имени Мигель в памяти у Чарли Фортнума сразу же возник индеец, сидевший на корточках у двери хижины и с улыбкой чистивший автомат, а потом – тюк промокшего под дождем тряпья, мимо которого парашютисты пронесли его на носилках. Его рука свесилась с носилок и коснулась мокрой материи. Он начал было:

– Позвольте представить вам мою жену…

Но сеньора Вальехо и ее друг уже прошли мимо. Она прижимала развернутый платок к глазам – он выглядел чем-то вроде паранджи – до следующего светского выхода. Клара по крайней мере не изображает горя, подумал Чарли Фортнум. Это хотя бы честно.

Похороны, думал он, похожи на те дипломатические коктейли, на которых он присутствовал в Буэнос-Айресе. Их устраивали по случаю отъезда британского посла. Дело было вскоре после его назначения почетным консулом, и к нему еще проявляли некий интерес, поскольку он возил на пикник среди развалин членов королевской фамилии. Люди хотели знать, о чем говорили высокопоставленные гости. Теперь прием с теми, кого он видел в соборе, происходил на открытом воздухе, на кладбище.