Сергей КРАСИЛЬНИКОВ - Critical Strike

Кровавая полоса.

И потом все это: друзья, идея, любовь. Может, я тогда все-таки умер? Может, я до сих пор лежу перед зеркалом в своей холодной тесной комнатке в луже крови?… Племя хорька, Маргарита, Песий Бес, тотем, белый таракан, первое камлание, общие темы с отцом и – даль, радужный даль, я наконец смог рассмотреть его, я видел его отчетливо и ясно, впервые, наверное, в своей жизни.

Я разжал кулак и протянул Джимми ладонь. Он пожал мне руку.

– Завтра ночью, – сказал он. – Мы замкнем круг и нанесем критический удар.

Я практически не спал всю ночь. Ворочался в полубреду, отмахивался от призраков прошлого, звал Серафима. Серафим был рядом, он лежал под боком, но во сне находился где-то кошмарно далеко, во сне он никак не мог мне помочь. Снились мне какие-то запутанные черные руины и отцовский голос: давай, Степа. Давай же. Попробуй вызывать духов – это элементарно. Бить в бубен – это просто. Давай же, у тебя получится…

– Не получается, пап… Я не могу.

Это я сказал вслух. Поднялся, вытер холодный пот со лба. Меня знобило.

Я прошелся по квартире, выпил одиноко стоявшую в холодильнике банку керосин дринка. Дома никого не было. Ящик, очевидно, ночевал у Элли, Александр – у Даце, а заходить в темную, пустую комнату Бори мне было страшно. Почему-то казалось, что оттуда до сих пор доносится его тоскливая, тяжелая мелодия. Я позвонил Марго.

– Ммм? – промурчала она. – Скучаешь?

– Можешь честно ответить?

– Ну.

– Ты любишь меня?

Марго замешкалась.

Ты не любишь меня, верно? Ты не любишь меня?

– Я никогда никому этого не говорила. Ты хочешь вот так…

– Прости.

– Ложись спать. Завтра ритуал сложный.

Я лег в кровать, но все равно до самого утра заснуть не смог, так и отвалялся. Хотел еще позвонить отцу, но передумал: пора уже начать самому разбираться.

С восходом солнца мне полегчало. Я раздвинул шторы, и радужный даль слабо, но уверенно вошел в комнату. Все было так же, как и в тот день, когда я видел его отсюда впервые: туманная пелена, редкие машины на дорогах, высоченная труба и нежный поцелуй небес надо всем этим, и по фигу, что кризис.

Я обнял Серафима и наконец уснул, уснул так крепко, что проспал почти весь день.

На улице уже темнело: пора было готовиться к ритуалу. На всякий случай я все же позвонил отцу, спросил, как проходит ритуал, чего делать и как.

– Это слооожно, Степка, – ответил отец. – Ты такое не осилишь. Ты даже круг не соберешь.

– Круг уже есть. Так что с ритуалом?

Отец тяжело вздохнул.

– Это целая история. Такое раз в сотню лет бывает. Сначала фигуру сложную чертят, навроде круга магического, особливо по числу собравшихся шаманов. Потом все садятся в круг, начинают в бубны бить. Что-то вроде массового камлания происходит, только немного по-другому. Когда камлаешь – поешь о своем, а тут надо всем вместе, на одной ноте, в одну душу запеть, воедино слиться. Образуется такое сверхсущество, превосходящее по мощи многих духов, этакая гидра шаманов. Выгибается в тонкий мир, потом во внешний, в самый высший слой и тянет духов стихий, самых могущественных, каких можно, тянет в воронку и просит помочь. Духи, если правильно ритуал проводить, помогают. Понимаешь?

– Понимаю.

– Степка, только ты сам ведь знаешь, ты ведь…

– Знаю, пап.

Он снова вздохнул.

– Удачи, сынок, – сказал он.

Я заварил кружку кофе и сел на кухне. Серафим подкатил ко мне мячик, и я раза два бросал его, а он приносил. Я курил трубку, настраивался. Почему-то страшно не было, почему-то я был уверен, что справлюсь.

– Слушай, Степ, – тихо позвал Ящик. – Я понимаю, ты сейчас ритуалом своим занят, обдумываешь все, но тут одна проблема насущная появилась.

– Какая проблема?

Ящик вошел в кухню и сел рядом.

– Нам без Бори за квартиру платить труднее будет, понимаешь? Больше с каждого получается. И комната одна пропадает. Но я так подумал: вы же с Александром в одной вместе живете, кто-то из вас может занять Борину. Только я вождя найти не могу, трубку не снимает.

– У Даце, наверное, застрял, – кисло улыбнулся я. – Намного больше платить придется?

– Порядком.

– Давай после ритуала решим.

Ящик кивнул. Допив кофе, я засунул в карман куртки бубен, усадил за пазуху Серафима и вышел.

Ритуал проводили на Дзегужке. Дзегужкалнс в переводе на русский – Кукушкина гора, самая высокая естественная точка Риги, двадцать восемь метров над уровнем моря. Когда-то давно, в семнадцатом веке, тут сектанты собирались, в восемнадцатом кладбище было. Потом сделали парк: эстрада, детская площадка, зимой – горка для катания. Джимми сказал, что это оптимальное место для ритуала.