Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

– Слава Хуньяди! Слава Хуньяди! – доносились со всех сторон радостные крики. – Господь на нашей стороне, он даровал нам спасителя и защитника. Слава Хуньяди!

Проталкиваясь сквозь толпу, я повсюду слышал разговоры о белградской битве, то и дело прерываемые ликующими возгласами. Гул голосов не смолкал, радость не знала предела. Такое событие не могло оставить равнодушным никого, но для меня оно стало и спасением, и приговором. Еще до рассвета гонец из далекой сербской крепости подробно доложил о сложившейся ситуации, и я лучше, чем кто-либо в Сигишоаре представлял, что же произошло в Белграде на самом деле. Янош Хуньяди и монах Капистрано [23]по Божьей милости совершили настоящее чудо, – оставшись без помощи Венгрии и имея в своем распоряжении только небольшую армию, состоящую в основном из крестьян-ополченцев, они сумели разбить под стенами Белграда стотысячное войско султана Мехмеда Завоевателя. Вышедшие на улицу трансильванцы славили своего воеводу, но на мой взгляд, главная заслуга принадлежала не Хуньяди, а старому монаху, сумевшему вселить боевой дух в сердца людей, разжечь святой огонь веры, позволявший совершать невозможное. Босоногий, с непокрытой головой, отец Джованни вел свое войско вперед с поднятым в руке крестом и молитвой на устах. Крестьяне, чьим оружием были только распрямленные косы, шли за ним на смерть, не ведая страха и сомнений.

Серьезную угрозу для Белграда представлял турецкий флот, не позволявший соединиться находившимся на разных берегах армиям Хуньяди и Капистрано. Предвидя возможную атаку крестоносцев, султан распорядился блокировать Дунай, перегородив его связанными между собой кораблями. Эта преграда казалась непреодолимой, но для людей знающих, ради чего они жертвуют собой, нет ничего невозможного. Наспех построив и починив имевшиеся в их распоряжении суденышки, добровольцы из числа ополченцев ринулись в атаку. Когда османы увидели в излучине Дуная жалкий флот противника, то он не вызвал у них ничего, кроме громкого смеха. А легкие галеры, чья скорость была увеличена течением реки, приближались… По обоим берегам их сопровождало войско, – с одной стороны – под предводительством Хуньяди, с другой – отца Джованни.

Удар шедших на таран суденышек был столь силен, что связывавшие турецкие корабли цепи лопнули. Размахивавшие косами ополченцы ринулись в атаку. Началась отчаянная резня. Капистрано с берега сулил героям отпущение грехов и вечное блаженство, Хуньяди, ворвавшийся на сцепленные корабли, яростно истреблял всех, кто вставал на его пути, а с тылу по турецкому флоту ударили вышедшие из крепости галеры, решившие исход сражения в пользу христиан. Дунай стал алым от крови, живые и мертвые сотнями тонули в его неспокойной воде… Турки отступили.

Но эта, доставшаяся большой ценой, победа была только началом великой битвы за Белград. Пришло короткое затишье, а на закате следующего дня султан Мехмед отдал приказ на штурм. Обрушив на защитников крепости лавину огня и камней, он послал на приступ турецкую пехоту. Пренебрегая опасностью и не ведая страха, крестоносцы неколебимо стояли на стенах, исполненные решимости не пропустить врага в крепость. Всю ночь шла кровавая жатва, много раз казалось, что защитникам Белграда пришел конец, но Господь был на их стороне, всякий раз давая силы для продолжения борьбы.

К рассвету во внешней крепости не осталось ни одного живого турка. Утро следующего дня прошло спокойно, попыток нового штурма не было, и осажденные занимались тем, что чинили стены и оружие, ожидая следующей атаки. Затишье продолжалось до тех пор, пока в середине дня горстка храбрецов тайно не покинула крепость, намереваясь напасть на лагерь султана. Заметив, что происходит, отец Джованни возглавил оставшихся в крепости ополченцев, поведя их в бой вслед за маленьким отрядом. Им удалось отбить часть пушек, но дерзкая атака, скорее всего, завершилась бы гибелью, если бы не подоспевший вовремя Хуньяди. Он открыл огонь по врагам из их же орудий, обратив османов в бегство.

Битва продолжилась. Трудно сказать, каким бы оказался ее исход, если бы не серьезное ранение султана Мехмеда, полученное во время одного из штурмов. Известие о нем повергло турецкое войско в смятение, приведя к паническому, беспорядочному бегству. Опасаясь засады, Хуньяди запретил преследовать врагов, приказав оставаться в крепости. Гонец сообщил мне, что в великой битве погибло шестьдесят тысяч турок, а трофеи воеводы Яноша составили более двухсот метательных орудий, всю османскую артиллерию и провиант.