Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

После длительного обмена любезностями, рассуждений о погоде и ценах, беседа начала постепенно переходить в нужное русло. Заговорили о книгопечатанье. Сие нововведение только входило в моду, но известный литератор не мог не оценить его достоинств.

– Это поистине великое изобретение! Сколько времени затрачивает переписчик на каждый экземпляр, как дорого стоят рукописные книги! А машина Гуттенберга делает литературу доступной. Когда прекрасную, написанную сердцем поэта поэму читают десятки людей, он испытывает умиление, но когда она станет достоянием сотен, да что там сотен, – тысяч читателей, его душа переполнится восторгом!

– Да, книга несет свет божественной мудрости, наставляет на путь истинный, – согласно закивал головой монах. – А что твоя милость думает об этом, драгоценнейший господин Бехайм?

Брат Яков извлек напечатанную на плотной бумаге гравюру– портрет старика с глубокими морщинами и злыми хитрыми глазами. Бехайм с интересом рассмотрел изображение, затем прочитал подпись под ним:

– Так вот он каков, этот злодей! Я слышал историю о том, как ваш король поймал и наказал за небывалые зверства какого-то князька из венгерской провинции. Да, воистину, внешний вид соответствует душевным качествам человека. На этом лице запечатлены все присущие злодеям пороки.

– Предвидя интерес к этой преступной личности, его величество король Матьяш I приказал разослать для всеобщего обозрения изображения лица злодея – жестокого и свирепого. Но одних только портретов недостаточно. Не все обладают твоей проницательностью, драгоценнейший господин Бехайм, чтобы распознать в Дракуле кровожадного тирана. Только золотое перо пиита может достойно живописать деяния этого величайшего изверга.

– Да, несомненно, необходима большая поэма! – глаза стихотворца вспыхнули, когда он представил возможный гонорар за свою работу. – Большая, подробная, яркими красками описывающая бесчинства Дракулы Воеводы.

– Потому мой путь и лежал к тебе, драгоценнейший господин Бехайм.

– Но… Я должен опираться в своей работе на факты. Кое-какие слухи до меня доходили, однако этого недостаточно для создания сюжета.

– Удача сопутствует благому делу. Один из тех, кто был свидетелем злодеяний воеводы, доверил свои впечатления бумаге. Конечно, он не обладает тем божественным даром, что есть у тебя, твоя милость, но за точность рассказа очевидца можно ручаться.

– Великолепно!

Бехайм уже не мог усидеть на месте, представляя, как начнет работать над поэмой – его подстегивал не только денежный, но и творческий азарт, яркие образы злодеев завладели его воображением. Здесь он мог развернуться, блеснуть талантом. Брат Яков был невозмутим. Сидя напротив стихотворца, он обстоятельно разъяснял требования к «шедевру»:

– Однако обрати внимание, драгоценнейший господин Бехайм, что сей документ посвящен только годам правления тирана. Справедливое возмездие, которое он получил, не отражено в отчете. Король арестовал Дракулу, поскольку тот вел двойную игру, пытался интриговать с султаном, но сам запутался в своих интригах, за что и был наказан его величеством. Думаю, этот факт необходимо включить в поэму… – в слащавом голосе брата Якова появилась твердость, это был приказ, и Бехайм, отлично усвоивший искусство угождать богатым заказчикам, понял это. А монах, смягчив интонацию, продолжил. – Заодно добавь и обстоятельства его ареста… Дракулу арестовали в замке Кенигштейн, отряд во главе с Яном Жискрой. Злодея заковали в цепи и с позором, как преступника, доставили в Буду.

– Я непременно учту пожелания и немедленно приступлю к работе. Долг поэта – разоблачать зло. Посмотрим, о чем идет речь, – стихотворец погрузился в чтение, но вскоре поднял взгляд на монаха. – Забавно, не далее, как на прошлой неделе, мне попалась хроника, повествующая о жившем еще в десятом веке майнцком епископе Гаттоне, который как-то раз созвал на пир нищих и сжег их, дабы избавить голодранцев от нужды, а страну от бродяг. Дракула не оригинален в своих подходах.

– Мне так же встречались в литературе истории о знатных феодалах, поступавших аналогичным образом. Этот способ, говоря между нами, жесткое, но эффективное средство избавиться от попрошаек.

– Или бродячий сюжет.

– Неужели для тебя, драгоценнейший господин Бехайм, имеет такое значение, сжег на самом деле валашский воевода нищих или нет?!

– Ни малейшего! – с излишней поспешностью заверил придворный поэт, опасаясь, что его несвоевременные литературные изыскания могут повлиять на размер гонорара. – Думаю, начать поэму можно так: «В стихах поведать я готов о злобнейшем из воевод, терзавшем люто свой народ всегда и повсеместно. С тех пор, как мир был сотворен, злодей и изверг всех времен он худший, как известно…»