Богомил Райнов - Странное это ремесло

Ранние субботние утра были для коллекционеров истинной мукой. Зато воскресенья были наслаждением. Правда, и здесь, как и во многих других областях, муки были плодотворными, а наслаждение — бесплодным.

В воскресенье мне незачем было так уж спешить, ведь я знал: что бы я ни нашел, цена будет близка к настоящей. Но и дома тоже не сиделось, и часов в десять я уже входил на первый и самый большой из рынков — Вирнезон. В теплые дни это было приятное место для прогулки, и поскольку временем я располагал неограниченным, то медленно шагал мимо палаток и лавок, иногда заходил в них и с интересом рассматривал вещи, которые не имел никакого намерения купить.

Захоти я действовать по-деловому, я мог бы закончить всю прогулку за час-другой, так как прекрасно знал, где всего больше шансов найти то, что меня интересует, — в нескольких палатках, где торговали негритянской скульптурой, и нескольких других, где продавалась бронза. Но ведь никогда не угадаешь, что тебе готовит случай, кроме того, я ведь шел погулять, а не состязаться в беге, поэтому я неторопливо шагал по лабиринту Вирнезона, пока не достигал первого значительного рубежа — лавки той дамы, с которой у нас произошло столкновение в Отеле Друо.

В этот утренний час дама обычно сидела у входа в лавку и читала обильную хронику происшествий в «Журналь де диманш». Но как бы глубоко ни поглощали ее совершенные накануне грабежи и убийства, она приветливо кивала мне, еще издали заметив мое приближение.

— Что нового? — спрашивал я, поздоровавшись.

— Смотрите сами, может, что и найдете, — предлагала она.

Обычно я ничего не находил, потому что новое, если оно и было, представляло собой какую-нибудь аллегорическую фигуру из нудного репертуара академизма или сецессиона. Когда же даме доставалось что-нибудь поинтереснее, она всегда выставляла это на постаменте перед лавкой, так что незачем было заглядывать внутрь.

— Что это? — спросил я однажды, увидав великолепную отливку «Крестьянина» Далу.

— Не узнали? — лукаво улыбнулась она.

В том-то и беда постоянного клиента: торговец отлично знает твои слабости и, естественно, умеет этим пользоваться.

— Хорошая вещь, — признал я. — Но великовата…

— Что из того?

— Вы отлично знаете, что на маленькие работы Далу спрос больше.

Это было верно, хотя и крайне глупо. Коллекционеры всегда предпочитают миниатюрные работы из бронзы — их удобнее разместить на полке шкафа.

Не в силах опровергнуть мой аргумент, дама сказала:

— А видели вы марку литейщика? Братья Сюз. Сейчас вам вряд ли кто сделает такую замечательную отливку. Всего десять экземпляров. Этот — под седьмым номером.

— Хорошая вещь, — повторил я. — Но согласитесь, что подобный сюжет не пользуется особенным спросом.

Это тоже было верно и тоже невероятно глупо. Коллекционеры искони предпочитают обнаженное женское тело фигуре крестьянина.

Чтобы обуздать претензии владелицы, я сделал еще несколько замечаний, а потом осведомился о цене. Однако названная ею сумма свидетельствовала о том, что моя отрезвляющая акция успеха не имела.

— Мне очень жаль, — сказал я, — но думаю, что вы заблуждаетесь относительно достоинств этой фигуры.

— С вас теперь только за отливку возьмут вдвое больше, — возразила дама.

Однако заметив, что я готов отойти, обронила:

— Тысяч пять я, пожалуй, уступлю. Чтобы доставить вам удовольствие.

— От такой уступки я никакого удовольствия не получу. Вот если бы еще тысяч двадцать…

— Нет, не могу… И советую вам не торговаться, через час этой вещи, возможно, уже здесь не будет.

Это действительно не исключалось, но я продолжал свою прогулку, с прежним вниманием разглядывая выставленный перед лавкой товар. Тем не менее прогулка была уже испорчена, мысль неустанно возвращалась к бронзовой статуэтке Далу, великолепной бронзовой статуэтке, покрытой такой чудесной теплой патиной.

— Еще не продали… — небрежно обронил я, когда под вечер снова заглянул к вышеупомянутой даме.

— Я могла его сегодня продать по крайней мере раз пять, — возразила она. — Но люди привыкли торговаться, вроде вас. Пусть постоит, мне не к спеху. Придет и его час.

Мы побеседовали еще какое-то время, каждый сохраняя верность обычной роли: она делала вид, будто ей не так уж важно продать, я — что мне не так уж важно купить. Под конец, утомленные бесплодной болтовней, мы, как всегда, нашли общий язык, обе стороны пошли на уступки, и сделка состоялась.