Иржи Грошек - Легкий завтрак в тени некрополя

Однажды я рассказывала Валерии в очередной раз, как плавала интересная девушка в реке голая и вдруг, откуда ни возьмись, поднялся со дна водолаз и овладел девушкой. На самом интересном, по моему мнению, месте, когда водолаз стал опутывать девушку шлангами, Валерия вдруг меня остановила. «Ведь ты же девственница», – сказала она. Конечно, я стала божиться, что ничего подобного, что, может быть, даже беременна от водолаза… «Девственница-девственница, – подтвердила Валерия, – такая же, как и я». С некоторых пор мы нахально игнорировали медицинские осмотры в школе, и поэтому наши родители, вероятно, подозревали, что мы с Валерией дефлорированы, но они боялись взглянуть правде в глаза и выяснить все окончательно. А сверстники были просто уверены, что мы распоследние потаскухи и «вимен фри», хотя никто из них не мог похвастаться, что тронул нас хотя бы паль­цем. Даже разговоры среди них на эту тему грозили бы неминуемой головомойкой каждому сопливому «ромео» с неуемной фантазией. Мы были вне зоны их возможностей и ухаживаний. Достаточно Валерии было сказать – «что-то мальчик пристально на тебя поглядывает – влюбился, наверное», – и это было так унизительно, что «мальчик» уходил домой с синяками и шишками. Старшеклассники нам казались слишком ничтожными, вот если бы принц княжества Монако… Но где же взять «принца Монако» в социалистической Чехословакии и в трехстах километрах от Праги? Мы с Валерией были обречены на девственность. «В нашем возрасте это стыдно», – сказала Валерия. «Но что же делать?» – спросила я, скорее всего риторически, поскольку не было никакой возможности расстаться с девственностью достойно – мне в глазах Валерии, а Валерии в моих глазах. Любую кандидатуру Валерия могла расценить, как «фе-е», а я не желала столь низко пасть в глазах Валерии. Уверена, что Валерия опасалась того же самого с моей стороны. И тогда мы перебрали в уме всех представителей мужского пола в нашем городке. Пусть подождут «принцы Монако»… Но, к сожалению, картина получилась довольно скучная. С юношами «делать это» было бы унизительно для нашего «реноме», а из «трактористов» никто не захочет с нами связываться. Мы приплыли…

На следующий день Валерия после уроков повела меня в магазин «Тысяча мелочей». Мы остановились у витрины. «Там есть одна забавная штучка», – сказала мне Валерия. Она разводила руками, определяя размеры и форму этой «штучки». Со стороны, вероятно, мы выглядели очень смешно, если бы кто обратил на нас внимание. Валерия краснела и смущалась, а я никак не могла понять, для чего ей понадобилась рукоятка от напильника, или насадка от фена, или что-то в этом роде. «Какая ты дура!» – сказала вдруг Валерия, сдерживая слезы, развернулась и пошла прочь. Я догнала ее через пару шагов, сказала – «хорошо, я куплю тебе эту штучку, только опиши ее поподробнее». Валерия вытерла слезы, рассмеялась, объяснила еще раз и осталась поджидать меня на углу. Вскоре я вернулась. «Купила?» – спросила Валерия. «Да!» – ответила я, потрясая упругим куском резинового шланга. «Сейчас же спрячь», – зашипела на меня Валерия и оглянулась по сторонам. Я пожала плечами и спрятала шланг в школьную сумку. Всю дорогу Валерия молчала, разглядывая тротуар под ногами, как будто потеряла что-то или не нашла. Только возле самого дома она сказала: «Пойдем ко мне, родичи уехали допоздна». Мы бросили школьные сумки в прихожей, я позвонила своим родителям и сказала, что буду у Валерии учить уроки. «Выпить хочешь?» – спросила Валерия у меня. Я не отказалась. Время от времени мы курили с Валерией втайне от взрослых и наглядно для остальных и выпивали подобным же образом. «Прощай девственность», – сказала Валерия и залпом осушила целый стакан красного вина. «Прощай», – сказала я и сделала то же самое. Я догадалась, для каких целей Валерии понадобился резиновый шланг… Таким образом я стала «первым мужчиной» у Валерии. Валерия оказалась «принцем Монако» для меня – и тоже при помощи резинового шланга, прости меня, господи…

«И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее».

Дальше мы на ощупь постигали премудрости любви друг с дружкой, но это выглядело скорее грустно, нежели романтично. Конечно, желание возникало, желание, возбуждение, оргазм и все прочее, но каждый раз мне приходилось переступать через психологический барьер, делать глубокий вздох, как перед прыжком в холодную воду с высокой вышки. Валерия, наоборот, – погружалась в меня без вздоха, и я втайне завидовала ее раскрепощенности. Она первая находила чувственные точки, она изобретала новые положения, я следовала за ней и, кажется, получала больше, чем могла подарить. Ни до Валерии, ни после нее меня никогда не влекло к девушкам, женщинам и прочим представительницам нашего пола, а с Валерией – как возбуждаешься от прикосновения собственных рук, все говорят, что это грех, и все делают. Поэтому какой-то комплекс греховности у меня по отношению к Валерии развился, но я с ним жила. Разумеется, внешне это ни в чем не проявлялось. Я проводила время с Валерией раскованно и страстно, и, если возникала подобная тема в разговоре, я смеялась и говорила – «а что тут плохого?» Но, оставаясь с собой наедине, я не чувствовала поддержки Валерии и начинала иногда сомневаться – а стоит ли продолжать эту связь? Конечно, подобные воззрения сформировались со временем, а в пятнадцать лет я только думала о том, как бы не оказаться посмешищем в глазах Валерии. Я старалась изо всех сил не выглядеть глупой, закомплексованной девочкой по сравнению с «шикарной» Валерией.