Барбара Вайн - Черный мотылек

Девушка читала детективы, дамские романы, приключенческие и исторические книги. Вот почему Бетти и Урсула решили пригласить Колина Райтсона выступить на ежегодном собрании Ассоциации — обе они обожали его романы о королеве Виктории, викторианском Лондоне, императрице Евгении, о дамах и джентльменах, изящно влюблявшихся в английских усадьбах.

Тихая, налаженная, без приключений, жизнь. Через субботу Герберт, Бетти и Урсула ездили в Сайденхем выпить чаю с Яном и его женой Джин в уютном новом домике (который построил Герберт, и он же гарантировал ссуду, а Ян выплачивал проценты банку, где работал). После чая всей семьей ходили в кино. Кроме этого Бетти и Урсула ходили в кино каждую неделю без Герберта, на ранний сеанс, и возвращались домой засветло, чтобы приготовить ужин. Изредка Урсула ездила в Уимблдон к Хелен, иногда оставалась на ночь. У Хелен родился сын Джереми, и она снова была беременна. Урсула вела столь размеренную жизнь, что даже эта поездка с ночевкой, самостоятельное путешествие с чемоданчиком — а еще надо пройти пешком от станции и в урочный час позвонить в дверь Хелен, — все это казалось опаснейшим взрослым приключением, требовавшим отваги.

Раз в году родители и Урсула отправлялись в отпуск. Почти всегда они выбирали остров Уайт, но не обязательно одно и то же место. Однажды съездили во Францию, на юг, но там им не понравилось, так что на следующий год они вернулись в Вентнор. На Рождество собирались все вместе: Ян с Джин, Хелен с Питером и Джереми, а потом и с крошкой Полин. Хелен попросила Урсулу стать крестной матерью Полин, и Урсула, обрадованная, польщенная, тут же согласилась.

Мало кто настолько меняется, пусть и за сорок лет, размышляла теперь Урсула. Да, конечно, люди меняются внешне. Хелен, например (хотя Урсула никогда бы ей об этом не сказала), в шестьдесят семь лет столь разительно отличается от себя тридцатилетней, что эти два лица, старое и молодое, вполне могли бы принадлежать двум разным, даже не состоящим в родстве женщинам. Двум женщинам разных рас могли бы принадлежать эти тела, столь несхожие объемами, ростом, цветом кожи и чертами лица — ничего общего. Разумеется, то же самое (за исключением роста и веса) можно сказать и о ней. Но Урсулу удивляли не физические перемены.

Она была тихой, совершенно невинной и невежественной, довольной собой, уступчивой, привязчивой, всему радующейся, застенчивой, но веселой девушкой. Страусом, спрятавшим голову в песок. Никаких амбиций. Никакого представления о жизни. Ее не следовало выпускать на улицу одну. Теперь она избавилась от неведения, с ее невинностью жестоко расправились, об уступчивости можно и не вспоминать, привязанности загублены, умение радоваться померкло, веселое расположение духа сменилось настороженной и ироничной сдержанностью. Да, она изменилась так, что и не узнать.

Она была хорошенькой девушкой. Именно хорошенькой, не красавицей. Кошачье лицо с мелкими чертами, серо-голубые глаза, светлые волосы — коротко постриженные, с перманентом. Хорошая фигура и, по словам матери, недурной бюст. Отец платил ей щедро — до смешного щедро, как она поняла спустя годы, — и благодаря регулярным походам по магазинам недостатка в нарядах она не испытывала. Ничего супермодного, дерзкого, из ряда вон выходящего — юбки в складку пастельных, розовых и желтых оттенков с водолазками в тон, несколько твидовых костюмов, приталенные вечерние платья с длинной юбкой для отпуска на острове Уайт и невероятное количество обуви. У нее никогда не было парня.

Несколько раз ее приглашали на свидания. Мужчина, с которым она познакомилась на танцах в Вентноре. На следующий день он сводил ее в кино, однако по возвращении домой она не стала переписываться с ним. Хелен пригласила одного из коллег Питера к обеду специально, чтобы познакомить его с сестрой, и тому она явно приглянулась. Они опять-таки сходили в кино, потом покатались в его машине, но Урсула рассердилась, когда кавалер попытался ее поцеловать, и в следующий раз попросила маму ответить за нее по телефону и сказать, что она уехала. У нее почти не было знакомых мужчин, а те, что имелись, не дотягивали до ее тайного романтического идеала.

В школе, готовясь к промежуточным экзаменам по английской литературе, Урсула прочла «Шерли» Шарлотты Бронте и надолго разлюбила викторианские романы. «Джейн Эйр» она прочла только потому, что книга оказалась под рукой, а она слегла с простудой, и больше читать было нечего. До тех пор ее героиней, женщиной, на которую она хотела походить, с чьим мужем хотела обвенчаться, являлась рассказчица в «Ребекке» Дафны Дюморье. Но отныне Урсула предпочла ей «Джейн Эйр». Едва закончив книгу, она поняла, что будет искать собственного мистера Рочестера.