Татьяна Алексеева - Выход где вход

Перед тем, как зайти в метро, Вера дозвонилась Петьке. Не терпелось порадовать его сообщением, что она скоро доберется до дома. После щелчка в трубке недовольный голос произнес:

— Тебе чего?

— Как чего? — оторопела Вера. — Домой еду. Хотела тебе об этом сказать.

— А-а-а, — не слишком радостно протянул Петька, — а у меня тут Юрик в гостях. Новую игру принес. Мы с ней сейчас разбираемся.

Вера сразу перешла в наступление:

— Целый день на компьютере режешься? А уроки кто делать будет? Давно троек не получал?

— Я уже все сделал! Нам мало задали! — заканючил Петька.

— Ну, ладно — играйте, — сдалась Вера. — Только угости Юрку чем-нибудь. Я скоро буду.

Ага. Значит, теперь она уже и Петьке не нужна. Выходит, домой ей лучше не торопиться? Ну, и ладно. Пусть почувствует, что с мамой запросто может что-то случиться. А то привык, что она по первому свисту. Её, правда, почти всё время дома не бывает, и для него это — не новость. Но сегодня она догуляет до полуночи. И мобильник отключит, чтоб испугался, как следует. Голодно, конечно. Но скулеж в душе хуже, чем пустота в желудке.

Сгущались сумерки. Снежный белый потемнел до серого. Оранжевый — цвет ночного города — ещё не сгустился. Фонари только что зажгли и золотистый, распыляясь в воздухе, присутствовал скорее как оттенок, чем как цвет. Деревья выбрасывали вверх, как фейерверки, спутанные гроздья веток. Издалека те походили на вектора паучьей сети, на веера или кисти рук. Тонкие веточки разрисовывали пепельное небо и оставляли на снегу дрожащие фиолетовые тени.

Не удержавшись, Вера позвонила Никите. Хотела описать свою поездку в Хвостиково обиженно, но вышло тускло. Так и не удалось ей с Кита ничего потребовать. Удивила только новостью про Егория. Слышно было плохо. Вере показалось, что он стал заметно сдержаннее и строже. Словно она ему чужая. Впрочем, чего ещё было ожидать? По-другому и быть не могло. Небось, остался в уверенности, что это Вера его домогалась. И теперь будет держаться от неё на расстоянии.

Тут, как ни поверни — все глупо. Не отшатнись она тогда, не факт, что дело пошло бы дальше нескольких неловких и слюнявых поцелуев. А позору было бы больше. Но теперешняя ситуация хуже для отношений. Раньше были друзьями, теперь — коллеги. Точнее, общаются между собой маленький начальник и большой подчиненный. Вера так и не перестала ощущать разницу в их прошлом и образовании. И на роль подчиненного соглашалась всё время с какими-то оговорками.

Она медленно добрела до Пироговки. Сквозь деревья белел Новодевичий монастырь, запутавшись куполами в ветвях. Он таял в свете прожекторов, сливаясь со светло-серым небом и снегом. Даже красные стены башен из-за подсветки казались выцветшими. На набережной Вера застыла у парапета возле чёрной, угрюмо мерцающей воды. Река укачивала и гасила в себе блеск электричества, затопившего ночной город. Уличные фонари, витрины, разноцветные рекламные надписи на крышах домов, светящиеся окна, гирлянды из лампочек, перекинутых от столба к столбу, — всё отражалось в воде и дрожало бесчисленными огоньками.

Вера долго вглядывалась в призывную мглу реки, пока не подняла голову. Моргающие крохотными лампочками машины застыли на мосту в ожидании светофора, слившись в переливчатую змеиную спину. От бесчисленных фонарей небо стало белёсое, со слепящим отливом. Темноты, пропитавшей мир, тут почти не видно, не ощущается. Город вытолкнул ночь, всё залив электрическим светом.

Под ногами с утра чавкало вязкое серо-бурое месиво. Со всех крыш лила вода, вдоль тротуаров клокотали ручьи, повсюду — лужи. Перейти через улицу невозможно, не утонув в грязевых потоках. И всё это безобразие случилось именно в воскресенье, когда Вера с Петькой собрались прогуляться по парку. После придётся зарулить к Вериной маме, — денег одолжить, а от неё уже ехать на посиделки к Марине. Три неприятности зараз.

Неделю назад Вера и поверить не могла, что о визите к подруге будет думать как о 'неприятности'. Но что делать — время не стояло на месте. Оно шлёпало и шлёпало куда-то вперёд, как Петька по лужам (то есть с тупым упрямством). Если бы уютный кокон не треснул, остались бы и радость, и свет внутри. Теперь же Вера с тоской предвидела тягомотное чаепитие в обществе Кости с Мариной с аккуратным избеганием острых тем. Визит к матушке тоже удовольствия не сулил. Ну, а мечтательные Петькины планы выудить из кладовки старенькие лыжи и открыть зимний сезон размыло нагрянувшим потеплением.