Фарли Моуэт: Доброго пути, брат мой!

Туберкулез… рано или поздно все местные его подцепляли… Наверное, из-за грязи, в которой они жили. И вряд ли он сделает доброе дело, если отвезет ее в крошечную больницу в Йеллоунайфе, и так уже забитую умирающими индейцами. Лучше уж пусть она умрет у себя дома…

Лэвери был уже на полпути к «Энсону», когда молодой эскимос нагнал его. В руках он держал два больших моржовых клыка и пилот увидел, что они самого лучшего сорта.

«А, черт с ними… мне-то что. Все равно я лечу на базу без посадок…» — подумал он.

— Иима. Ладно. О'кей. Я возьму твою нульяк. Только поторопись. Дуоу-ии, дуоу-ии!

Пока Лэвери прогревал моторы, эскимосы принесли женщину, закутанную в одежды из оленьих шкур, и положили ее в кабину. Молодой показал на нее и прокричал имя — Конала. Лэвери кивнул и жестом велел им уходить. Отчаливая от берега, он успел заметить позади на берегу две словно окаменевшие маленькие фигурки. Потом самолет оторвался от воды и взял курс на далекую базу.

С тех пор не прошло еще двух часов, а ему снова пришлось глядеть в глаза этой женщины по имени Конала… Лучше бы не видеть ее и не слышать о ней никогда.

Она робко улыбнулась, но Лэвери никак не ответил на улыбку. Он опять протиснулся в кабину и начал перебирать вещи, скопившиеся там за годы полетов над Арктикой. Отыскались заржавленное ружье двадцать второго калибра, наполовину пустая коробка с патронами, рваный спальный мешок, топор и четыре банки тушеной свинины с бобами. Вместе с коробком спичек и складным ножом в кармане нарядной летной куртки это и составляло все спасательное снаряжение. Бедность экипировки как нельзя лучше говорила о презрении к миру, обычно лежавшему далеко внизу под крылом его самолета.

Засунув все в рюкзак, он побрел по воде к берегу. Конала медленно последовала за ним, неся свои оленьи шкуры и большой заплечный мешок из тюленьей кожи. Со все нарастающим раздражением Лэвери отметил про себя, что она вполне может передвигаться самостоятельно. Притворилась, чтобы бесплатно прокатиться на самолете. И накинулся на нее:

— Прогулка кончилась, леди! Твой хитрец приятель втравил тебя в паршивую историю — будь неладны эти его проклятые моржовые клыки!

Смысла слов Конала не поняла, но тон уловила точно. Она отошла на несколько ярдов в сторону, раскрыла свою сумку, достала оттуда леску и начала осторожно разматывать ее. Лэвери повернулся к Конале спиной и забрался на каменный гребень, где уселся, чтобы обдумать ситуацию.

Где-то в глубине сознания тревожно мерцал язычок страха. Что же, черт побери, ему теперь делать? По правилам следовало бы никуда не отходить от своего «Энсона» и ждать, пока его не обнаружит спасательный самолет… если бы он не отклонился от намеченного курса. Он сообщил, что собирается лететь на запад вдоль побережья до Батерста, откуда повернет на юго-запад к Йеллоунайфу, а вместо этого направился туда прямо от заложенного склада, чтобы сэкономить горючее на час полетного времени. Да, не очень-то умно с его стороны, тем более если учесть, что рация вышла из строя. Так далеко от маршрута они вряд ли станут его искать; шанс — один из миллиона. Если по правде сказать, он толком даже не знает, где находится. Наудачу прикинуть — милях в пятидесяти к северу от озер Бэк-Ривер. В этих забытых богом краях, черт бы их побрал, до того мало отличительных знаков… Значит, его никто и не собирается тут искать… придется оседлать свои ноги, как эти англичане говорят… но куда же идти?

Он расправил на обтянутых аккуратными бумазейными брюками коленях потрепанную навигационную карту. О Йеллоунайфе, лежащем в четырех сотнях миль к юго-западу, и речи быть не могло… Арктическое побережье находилось не более чем в ста пятидесяти милях, но там почти никто не жил, разве только были разбросанные стойбища эскимосов… А что, если добраться до озера Бейкер-Лейк? Большим и указательным пальцами он отмерил отделявшее его от озера расстояние полета, не обращая никакого внимания на испещрившие карту ниточки рек и пятнышки озер. Около двухсот миль. Он в довольно приличной форме… вполне сможет проходить миль по двадцать в день… Десять дней — и там.

Краем глаза он уловил какое-то движение и поднял голову. Конала, похожая в своих меховых одеяниях на тепло укутанного ребенка, дошла по мелководью до самолета и забралась на выступающий из воды конец поплавка. Перегнувшись почти пополам, она раскручивала над головой леску. Крючок залетел далеко, и грузило разбило водную поверхность в ста футах от берега.