Четан Бхагат - Ночь исполнения желаний

— Тупой и злой, — повторил за ним я.

— Да, мы недооценили его. Он чудовище. Бакши похож на слепую змею: нам ее жалко, но ее укус тем не менее смертелен. Он туп, поскольку не способен управлять колл-центром, но, кроме того, преисполнен зла — и значит, сделает так, чтобы в проигрыше оказались мы, а не он.

Я покачал головой:

— Забудь. Судьба повернулась ко мне задницей. Что тут можно сказать?

Радхика взяла с моего стола бутылку.

— Извините, что вмешиваюсь в вашу дискуссию, мальчики, но я надеюсь, вы говорили не обо мне, когда упомянули о людях, чья жизнь — один сплошной праздник. Она у меня не сахар, друзья. На самом-то деле…

— Речь шла не о тебе, Радхика. Шьям имел в виду исключительно меня, — перебила подругу Приянка.

— Проехали, — сказал я и поднялся со своего места. Мне захотелось остаться одному. Уходя, я услышал слова Врума:

— Если бы мне хоть раз удалось подложить свинью Бакши, я бы считал себя самым счастливым человеком на свете.

Я выходил из офиса в растрепанных чувствах. Хотелось порвать Бакши на мельчайшие кусочки и скормить бродячим собакам. Я толкнулся было в комнату для совещаний, но дверь оказалась закрыта. Я постучал и подождал несколько секунд.

— Эша? — позвал я и повернул ручку, чтобы открыть дверь.

Она сидела на одном из стоявших здесь стульев. Положила правую ногу на другой стул и рассматривала рану на голени. Я увидел у нее в руке нож для бумаги — он был в крови, — и заметил также лежащий на столе использованный кусок пластыря. Из раны на голени текла кровь.

— Ты в порядке? — спросил я, подходя ближе.

Эша повернулась ко мне, ее лицо ничего не выражало.

— А, это ты, Шьям. Привет! — спокойно сказала она.

— Что ты здесь делаешь? Все тебя ищут.

— Зачем я им понадобилась?

— Без особых на то причин. Но почему ты здесь? Рана кровоточит. Может, тебе нужна какая-нибудь мазь или просто повязка? — сказал я и поспешил отвернуться — меня мутит от вида крови. Не понимаю, как докторам удается спокойно работать.

— Нет, Шьям, пусть все останется как есть. Благодаря лекарству боль может утихнуть.

— Что? — Я не поверил своим ушам. — Разве ты не хочешь, чтобы боль прошла?

— Не хочу, — печально улыбнулась Эша. Она показала на рану ножом: — Эта боль отвлекает меня от истинной боли. Шьям, тебе известно, что такое настоящая боль?

Я понятия не имел, о чем говорит Эша, но, казалось, если она не забинтует свою рану, то меня вырвет съеденным недавно шоколадным кексом.

— Давай я принесу тебе из подсобки аптечку.

— Ты не ответил на мой вопрос. Что такое настоящая боль, а, Шьям?

— Не знаю, а что? — Я с тревогой смотрел на свежие капли крови, текущие по ее гладкой ноге.

— Настоящая боль — это душевная боль, — пояснила Эша.

— Ты права. — Я старался говорить как можно мягче и выказать свое к ней сочувствие. Затем опустился на стул, стоящий рядом с ней.

— Ты когда-нибудь испытывал душевную боль?

— Не знаю. Видишь ли, я довольно поверхностный человек. На свете полно самых разных чувств, которые мне пока не довелось испытать.

— Каждому известно чувство боли, потому что у каждого есть темная сторона души.

— Темная сторона?

— Да, именно так. Это то, что тебе не нравится в самом себе, нечто, заставляющее сердиться или испытывать страх. У тебя есть темная сторона души, Шьям?

— Давай не будем углубляться… У меня этих темных сторон не меньше полудюжины. Я шестиугольник с темными сторонами.

— Ты когда-нибудь испытывал чувство вины? Настоящей, тяжелой, болезненной вины? — Голос Эши стал совсем слабым.

— Что случилось, Эша? — участливо спросил я, когда наконец-то устроился так, что мог смотреть ей в лицо и не видеть рану на ноге.

— Обещаешь не судить меня строго, если я кое о чем тебе расскажу?

— Конечно, обещаю. Из меня вообще очень плохой судья.

— Я переспала с одним человеком, чтобы получить возможность подписать контракт, — вздохнула Эша.

— Что? — До меня не сразу дошло.

— Да, мой агент сказал, будто этот человек очень влиятелен, мне достаточно переспать с ним один раз, и я смогу принять участие в настоящем дефиле. Никто меня не принуждал, я сама сделала свой выбор. Но с тех пор меня преследует чувство невыносимой вины. Я надеялась, что со временем это пройдет, — ничего подобного. Эта боль так изнуряет меня, что рана на ноге кажется пустячной. — Эша, взяв нож, стала скрести кожу вокруг раны.

— Перестань, Эша! Ну что ты вытворяешь? — воскликнул я и попытался отобрать у нее нож. — С ума сошла? У тебя будет столбняк или гангрена или еще что-нибудь совершенно ужасное, о чем говорят по телевизору, призывая людей делать всевозможные прививки.