Карлос Сафон - Игра ангела

— Но случается, что работы становится чрезмерно много, сеньор Семпере. Может, вам немного отдохнуть, развеяться? Сколько лет вы несете здесь бессменную вахту?

Семпере оглянулся вокруг.

— Тут вся моя жизнь, Мартин. Куда мне идти? На скамейку на солнышке в парке кормить голубей и жаловаться на ревматизм? Я умру минут через десять. Мое место здесь. И сын пока еще не готов принять бразды правления, хотя думает иначе.

— Но он прекрасно работает. И он хороший человек.

— Слишком хороший, между нами. Иногда я смотрю на него и думаю, что с ним станется после моей смерти. Как он справится…

— Все родители беспокоятся об этом, сеньор Семпере.

— И ваш отец тоже? Простите, я не хотел…

— Ничего. У отца хватало собственных забот, чтобы взваливать на себя еще и хлопоты, которые я доставлял ему. Уверен, ваш сын крепче стоит на ногах, чем вам кажется.

Семпере с сомнением поглядел на меня.

— Знаете, чего, по моему мнению, ему не хватает?

— Хитрости?

— Женщины.

— Он не останется без невесты, учитывая, сколько пташек вьется у витрины, чтобы полюбоваться на него.

— Я говорю о настоящей женщине из той породы, что делает человека таким, каким он должен быть.

— Он молод. Пусть поразвлекается годик-другой.

— Это мне нравится! Если бы он еще развлекался. Я в его возрасте, если бы вокруг толпилось столько девушек, грешил бы, как кардинал.

— Зубов не стало, тогда и орехов принесли.

— Вот чего ему не хватает — зубов. И желания кусаться.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. У меня возникло подозрение, что букиниста осенила какая-то мысль.

— Пожалуй, вы могли бы ему помочь…

— Я?

— Вы светский человек, Мартин. И нечего гримасничать. Уверен, если вы постараетесь, то найдете славную девушку для моего сына. Хорошенькое личико будет при ней, а остальное вы ей объясните.

Я лишился дара речи.

— Разве вы не хотели мне помочь? — удивился букинист. — Вот те на!

— Но я говорил о деньгах.

— А я — о моем сыне и о будущем этого дома. О смысле моей жизни.

Я вздохнул. Семпере взял меня за руку и сжал ее с той небольшой силой, что у него оставалась.

— Обещайте, что не дадите мне покинуть этот мир, не увидев сына, женатого на достойной женщине, такой, ради которой стоит умереть. Женщине, которая подарит мне внука.

— Если бы я знал, то зашел бы перекусить в кафе «Навидадес».

Семпере усмехнулся:

— Порой я думаю, что вы должны были бы быть моим сыном, Мартин.

Я посмотрел на букиниста, выглядевшего сегодня особенно старым и немощным — слабая тень сильного и внушительного мужчины, обитавшего по моим детским воспоминаниям в этом доме, и почувствовал, что почва уходит у меня из-под ног. Я шагнул к нему и, повинуясь безотчетному порыву, сделал то, чего не делал никогда за годы нашего знакомства. Я поцеловал его в лоб, испещренный старческими пятнами и осененный четырьмя седыми волосинами.

— Обещаете?

— Обещаю, — сказал я и направился к выходу.

Контора адвоката Валеры занимала мансарду в экстравагантном доме в стиле модерн, уместившемся под номером 442 на бульваре Диагональ буквально в шаге от пересечения с бульваром Грасия. Особняк, за неимением иных сравнений, походил на помесь башенных часов с пиратским кораблем, декорированную колоссальными окнами и зеленой мансардной крышей. В любом другом уголке мира этот образчик барочно-византийского великолепия объявили бы одним из семи чудес света или же дьявольским порождением больного ума художника, одержимого бесами. В квартале Энсанче в Барселоне, где подобные сооружения произрастали повсюду подобно клеверу после дождя, он вызывал лишь легкое недоумение.

Я ступил в холл, где обнаружил лифт, который показался мне творением огромного паука, который плетет не паутину, а соборы. Швейцар открыл передо мной кабину и замуровал в странной капсуле, которая начала подниматься вверх вдоль центральной лестничной клетки. Сурового вида секретарша открыла мне дубовую резную дверь и предложила войти. Я назвался и предупредил, что не договаривался заранее о встрече и меня привело в контору дело, связанное с куплей-продажей недвижимости в квартале Рибера. В ее невозмутимом взгляде промелькнуло какое-то странное выражение.

— Дом с башней? — спросила секретарша.

Я подтвердил. Секретарша проводила меня к кабинету, где в тот момент никого не было, и жестом пригласила пройти. Я сообразил, что помещение не являлось официальным залом ожидания.