Карлос Сафон - Игра ангела

— Я как раз вспоминал о вас, Мартин. Все в порядке?

— Лучше не бывает.

— Это и по лицу видно. Прошу, входите, сейчас сварим кофе.

Он отворил передо мной дверь лавки и посторонился, пропуская. Я вошел в книжную лавку и вдохнул фимиам бумаги и магии, необъяснимым образом сохранявшийся здесь в первозданном виде. Семпере-младший пригласил меня пройти в подсобное помещение, где он собирался приготовить кофе.

— А ваш отец? Как он? На днях мне показалось, что он сильно ослабел.

Семпере-сын слегка наклонил голову, словно выражая признательность за вопрос. И я понял, что ему, возможно, даже не с кем обсудить эту важную проблему.

— Бывали и лучшие времена, это верно. Врач говорит, что с грудной жабой нужно поберечься, но отец упорно работает, даже больше, чем прежде. Иногда мне приходится с ним ссориться, но он как будто считает, что, если оставит лавку на мое попечение, торговля придет в упадок. Сегодня утром, проснувшись, я попросил его сделать мне одолжение и денек полежать в постели, не спускаясь вниз, за прилавок. И, представьте, через три минуты я обнаружил его в столовой. Он обувался.

— Он человек твердых убеждений, — согласился я.

— Он упрям как мул, — ответил Семпере-младший. — К счастью, сейчас нам немного помогают, так что…

Я с легкостью изобразил неведение и любопытство, будто непринужденно достал из кармана необходимую маску.

— Девушка, — пояснил сын Семпере. — Исабелла, ваша помощница. Собственно, именно по этому поводу я и думал о вас. Надеюсь, вы не против, чтобы она каждый день некоторое время проводила у нас. Откровенно говоря, при том, как обстоят дела, помощь нам не помешает, но если вам это причинит неудобство…

Я подавил улыбку, услышав, как он произносит, словно смакуя, имя Исабеллы.

— Ну, если только временно. Если честно, Исабелла очень хорошая девочка. Умная и работящая, — сказал я. — Ей можно полностью доверять. Мы изумительно ладим.

— Только она вот называет вас деспотом.

— Неужели?

— Она даже придумала вам прозвище: мистер Хайд.

— Ангелочек. Не обращайте внимания. Вы же знаете, каковы женщины.

— Да, знаю, конечно, — откликнулся Семпере-младший таким тоном, что становилось понятно: он знал множество интересных вещей, но как раз о женщинах не имел ни малейшего понятия.

— Исабелла говорит обо мне. Но почему вы решили, что она ничего не рассказывает мне о вас? — пустил я пробный шар.

Его лицо дрогнуло. Я подождал, пока мои слова медленно, но верно подточат его броню. Он протянул мне чашку кофе с вопрошающей улыбкой и продолжил тему, подав реплику, которая не сгодилась бы даже для второсортной оперетты.

— Интересно, что же она обо мне говорит? — проронил он.

Я выдержал паузу, позволив его неуверенности настояться.

— Вам хотелось бы знать? — небрежно переспросил я, спрятав ухмылку в кофейной чашке.

Семпере-сын пожал плечами.

— Она говорит, что вы очень хороший и великодушный человек. Люди вас плохо понимают, поскольку вы немного робки, и потому видят только — цитирую дословно — обаятельного молодого человека с внешностью киногероя.

Семпере поперхнулся и уставился на меня в изумлении.

— Я не стал бы вам лгать, любезный Семпере. Послушайте, на самом-то деле я рад, что вы подняли тему, поскольку вот уже несколько дней мне хотелось обсудить это с вами, но я не знал, как начать.

— Обсудить что?

Я понизил голос и посмотрел ему прямо в глаза.

— Между нами, Исабелла захотела тут работать потому, что восхищается вами и, боюсь, тайно в вас влюблена.

Семпере остолбенело посмотрел на меня, казалось, он на грани обморока.

— Но любовью чистой, заметьте. Духовной. Как героиня Диккенса, чтобы не было недопонимания. Никаких детских шалостей. Исабелла хоть и очень юная, но женщина до кончиков ногтей. Вы, полагаю, и сами заметили…

— Теперь, когда вы упомянули.

— И я имею в виду не только, если позволите, восхитительно пышные формы, но и тот неистощимый запас доброты и внутренней красоты, который она хранит в душе и ждет часа, чтобы явить их миру, сделав какого-нибудь достойного человека самым счастливым мужчиной на земле.

Семпере не знал, куда деваться от смущения.

— И, кроме того, у нее множество скрытых талантов. Она знает древние языки, божественно играет на пианино. И в математике соображает не хуже Исаака Ньютона. Не говоря уж о том, что она чертовски хорошая повариха. Посмотрите на меня. Я набрал несколько килограммов с тех пор, как она у меня работает. Деликатесы, которые не подают даже в «Серебряной башне»… Неужели вы не подозревали об этом?