Леонид Жуховицкий - Умирать не профессионально

– Я.

– Так и подумал. Уж больно профессионально сработано.

– Как учили, – развел руками Тимур.

– У него, между прочим, два старика на иждивении.

– А студент, которому он палец сломал, он что, сирота? Тоже небось где-то есть папа с мамой.

– Грязно вышло, – поморщился Зятек, – я им говорил: никакого беспредела. Такой народ: есть возможность охаметь, непременно охамеют.

– Это точно, – согласился Тимур, – народ, он такой. Они для тебя шакалили?

– Еще чего! – Зятек так устыдился обидного предположения, что даже покраснел. – Их личный бизнес. Я сюда редко наезжаю, им скучно, ну, я подумал, хрен с ними, пусть делают, что хотят, форму поддерживают. А видишь, как повернулось.

– Тесть-то как, здоров? – поинтересовался Тимур. Спросил без подковырки: действительно было интересно, столько лет не виделись.

– А ты не слышал? Три года, как похоронили.

– А жена?

– Жена ничего, – сказал Зятек, – болела, с суставами что-то, теперь вроде нормально.

Он сидел неподвижно, только взгляд пару раз чуть заметно скользнул в сторону, за плечо Тимуру.

– Ты не дергайся, никто не войдет, – успокоил Тимур, – там нет никого. Ни одной живой души.

Разговор шел странный до абсурдности: сидят два человека, мирно беседуют, новостями обмениваются – а потом один другого убьет. Он, Тимур, убьет Зятька. И оба это знают. Потому, наверное, и возникла долгая, глухая, безнадежная пауза.

– Ну что, – хмуро вздохнул Зятек, – насколько я понимаю, на этом суде защита не предусмотрена?

– Защищайся, – разрешил Тимур. Теперь ему торопиться было некуда.

– Вы ведь сами сговорились меня убить, – укорил Зятек, – что мне оставалось делать?

И опять Тимур про себя похвалил собеседника: молодец, не стал ваньку валять, по делу высказался.

– Но ведь было за что.

– За Макарыча, да? Но я там при чем?

– А вертушку не ты навел?

– Ты уверен?

Тимур усмехнулся:

– А ты – нет? Тебе что, про Хроменко не донесли?

Он в упор смотрел на Зятька и видел, как тот бледнеет, как тяжело молчит, сглатывая так и невырвавшиеся слова. На еще один вопрос силы все-таки нашлись:

– Верку – ты?

– А кто же еще? – сказал Тимур. – Она же на меня охотилась.

– Вот, б…, жизнь, – с угрюмым отчаянием произнес Зятек, – когда-то были вместе, а теперь мочим друг друга.

Прозвучало искренне, но Тимура не тронуло. Это они с парнями и Макарычем когда-то были вместе, а Зятек сбоку, сам по себе. Они отвечали друг перед другом, а он перед тестем и разными начальниками. Водку, правда, пили коллективно, но водка не дружба, водку мало ли с кем пьешь.

Зятек поднял глаза. Взгляд у него был затравленный.

– Все из-за Макарыча началось, так?

Тимур согласился:

– Примерно так.

– Но я там был ни при чем. Я вообще не знал про Макарыча. Позвонил генерал, велел дать информацию: когда и куда уйдет переводчик. Я же под ним ходил, под генералом. Родина велела! Слушаюсь, будет исполнено. Откуда мне было знать, что Макарыч пошел в тот же кишлак?

– Генерал знал?

– Он мне не докладывал. Он только Крючкову докладывал, напрямую.

– Где он теперь?

– На Кипре.

– Загорает?

– Живет. У него дом под Лимасолом, четыре гектара и пляж.

– Цветы разводит?

– Какие там цветы… Старая школа: пьет водку, ругает демократов и рубится с охраной в домино.

– В Москву наезжает?

– Редко. На хрена ему Москва. У него теперь другая жизнь. Гватемальский паспорт, счет в Лихтенштейне, вилла на Кипре, сын в Лондоне. Типичный русский патриот.

– Хорошо устроился, – бесцветно сказал Тимур. Не осудил и не одобрил, просто констатировал.

Видимо, Зятек ожидал улыбку и, не дождавшись, слегка поплыл. То ли потерял нить поведения, то ли напряжение сказалось. Он вдруг вспомнил:

– Утром мой парень на станции умер – тоже ты?

– Это не твой парень, – покачал головой Тимур, – это подстраховщик. К нему ничего не имею, но ведь он за мной приехал.

– Следующий, выходит, я?

Тимур поинтересовался:

– А что, есть варианты?

Пауза была долгой. Потом Зятек глухо проговорил:

– А ты что делал бы на моем месте? Ждал, пока убьют?

– Плохо вышло, – почти посочувствовал Тимур, – ты сам себя подставил. Ведь Лешка тебя простил. Освободил меня от слова. А нас с ним только двое оставалось. Я сюда приехал мириться, черту подвести. А теперь Лешки нет, значит, и прощать тебя некому.

То, что произошло дальше, было неожиданно. Зятек долбанул лбом по столешнице и громко, зло завыл.

– Мудак! – закричал он. – Зачем? Зачем я это сделал? Мог же нормально разрулить!