Владимир Широков - Время Освенцим

Что естественно, то не преступно: в каждом сплоченном единстве, в каждой коллективной индивидуальности есть своя вселенная – она убедительно вытекает из действенного настоящего. И у каждой вселенной – своя природа, своя правда и своя событийная будущность, посчитанная до необозримости. А природа всегда одна, другие не нужны.

Минор – тяготит. Он разъединяет, разрушает, провоцирует пассивную рефлексию одиночества. Он вреден.

В Освенциме жили патефоны и репродукторы. Прогрессивные логова, заведенные на бис, деловито испускали музыку – простые, незамысловатые, бравурные, народные песни. Голос-улыбка, голос-амфибрахий гладил клумбы, ложился в окна, висел в проемах, проходах, бродил в телах, выглядывая из желудков, утроб – рождал урчащие образы, отвоевывавшие у людей ненужные эмоции, причинявшие паническую радость, просачивавшиеся дотла, ласкавшие вдребезги, согревавшие наповал. Существование в мире, занятом самоуверенным мажором, положено было влачить бодро, торопливо, трудолюбиво.

В Освенциме жил оркестр. Каждый день, несколько раз в день. Скрипки, виолончели, баяны, мандолины, гитары, ударные. Почасовое кромешное благо. Парадные марши, цирковые фанфары, спортивно-строевые, вальсы, танго, серенады – лирические, ритмичные, легкие, попурри, модные, популярные, шлягеры – по заказу, по выходным и на особый случай. Терпеливо, одна за другой, с возрастающей закономерностью подкатывались и ошеломляли сказки Гофмана, выступали трубачи и войско маленьких королей. На смену им безмятежно зарился милый Августин. А затем вновь выходила и распластывалась веселая вдова. Музыканты, увязшие в бесконечном уличном движении – белые косынки, полосатые пиджаки, голубые юбки, – избранные природой без права на тишину. Они жили. Перед звездами за поворотом, напротив вечности, перед самыми вратами в небесную улицу – уверенно, во всеуслышание, послушно и с надеждой на продолжение. И вокруг их безукоризненного мажора, в круглосуточной глубине услужливой – беспомощной – беспощадной музыки церемонно принимали крематории. Естественный отбор в унисон. Торжественно зачисленные в издержки. Борющиеся за смерть. Подвергшиеся любви к жизни. В ритме и гармонии – гигиенично трещали кудри, пряди и копны, челки, локоны и косы, свистели и визжали жилы, шипел жир, скручивалась и плясала кожа, пыхали распустившиеся фурункулы.

Кипели глаза.

Пузырились ногти.

Прыгали кристаллы желчи.

Съеживались, вздувались, трескались, лопались, взрывались, рвались, рассыпались, разбрызгивались, рассеивались, расползались, разлетались щеки, нёба, ноздри, мочки, локти, пятки, соски, кадыки, мошонки, темечки, поясницы, пуповины, щиколотки, позвоночные столбы, солнечные сплетения, родимые пятна. Давид, Ванда, Злата, Мария, Марика, магний, Морис, Моника, Самуил, Рахиль, Хельга, Юдита, Эва, кальций, фосфор, кремний, Роза, Сара, сера. Перестройка материи. Молекулярная структура черноты. Смерть – это праздник.

Объект.

Квадрат.

Плоскость.

Безрельефная часть суши.

Заболоченное поле. Торфяник.

Зеленый топоним. Точка на карте. Полюс. Ось.

Погрузись. Прими вращение, закрутись в неопределенность.

Войди в напряженность, продолжи ее собой.

Антропологическая прогрессия. Сомкнувшийся горизонт событий.

Периметр, арка, воронка, скважина, жерло, вместилище, вечность. Неевклидова хлябь.

Жаждущее равнодушие, раззявленная воспрещенность, пустотность от удаленных органов, фистула.

Вошедшие друг в друга, втянувшие, поглотившие сами себя, объединившиеся в объеме -

человеческие отверстия, полости, раковины, поры.

Новая форма организации пространства, новая физика.

Метры, скрывшие миллионы – обоняний, дыханий, шепотов, грустей, одиночеств.

Сдвинутые, столкнувшиеся, вогнанные, вздыбленные -

памятей, совестей, правд, мужеств.

Наваленные, битком, плашмя, навзничь, неправильные, неравные -

вер, воль, свобод, духовностей;

дружб, детств, материнств, родин;

вдохновений, музык, космосов, солнц;

отзывчивостей, покорностей, преданностей, милосердий, гордостей, жадностей, ненавистей, местей, леней, бессилий, безрассудств -

кривые метры, мятые, прогнутые, впалые -

сверхплотность, сверхмасса.

Город-мир,

не имеющий физических величин, точек опоры и отсчета; беспредметность, захлопнувшаяся глубина; тридевятое захолустье, глухомань-мегаполис.

Город-тишина: ограненное человеческое беззвучие, вытолкнутый из природы, инородный куб концентрированного безмолвия.