Наталья Галкина - Табернакль

Иногда директор специально останавливал неправдоподобную пару, задавал какой-нибудь вопрос, чтобы в очередной раз, не веря глазам своим, убедиться, что его не бесит закипающая в углах рта старого профессора слюна и лишенное прикрас, тронутое увяданием лицо Катерины Ивановны, обрамленное небрежно выбившимися из “хвостика” двумя прядями, двумя сосульками блеклых волос.

Придя в кабинет, он качал головою, обращая непонимающий взгляд на портрет графини Бобринской, тщетно ожидая ее понимания и поддержки; графиня пониманием его не удостаивала, он со вздохом отворачивался. “Какие глаза! Какая грудь! Какие драгоценности! – думал он. – Но какое ко мне равнодушие! За лакея держит”.

Глава восьмая

“Пятнадцать человек на сундук мертвеца”. – Звездный шатер. – Посещения. – Бедуины научной пустыни Арабов и Берберов.

Той осенью детей в палатах лихорадило веселостью. Мальчика уже привезли, уже положили в палату Князя с Княгинею, прислуживавшей всем помаленьку; Князя должны были протезировать, ему оставался год до школы, а врачи и протезисты все еще спорили о его кунсткамерном пальчике.

Вечерами дети пели нестройным хором: “Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рома!” Это означало, что Мирович снова читал им вслух “Остров сокровищ”, и все втайне восторгались негодяем Сильвером, потому что он, одноногий, всем заправлял, был главной пружиной действия, причиной событий.

Вечера и ночи стояли звездные, деревья не желали желтеть, ронять листья, над институтом и клиникой распахнут был шатер высокого неба, скиния светил, Мирович все собирался принести маленький телескоп, я не помню, принес ли, но в военно-полевой бинокль точно рассматривали из окон палат кусочек мироздания с присущей ему звездой Чигирь, на ночь читался “Атлас звездного неба”, потом “Аэлита”, позже, перед самым сном, полушепотом Князь с Княгинею читали молитвы, звучали незнакомые слова из неизвестной детям жизни.

– Жанбырбай, ты мусульманин? – спросил Петя.

– Я буддист. Хасан мусульманин.

– Хасан, ты мусульманин? – спросил Паша.

Никто не понял, что ответил Хасан, но ответ расценили как утвердительный.

– Все молитесь за меня, кто как умеет и кому может, – сказал Мальчик. – Скоро и по мне начнет музыка играть.

Его, безрукого и безногого, ждали четыре операции, директор во всеуслышание заявил, что здесь Мальчика поставят на ноги и сделают ему руки. Фразу про музыку я не понимала поначалу, а он много раз ее повторял. Впрочем, вскоре загадка музыки разрешилась.

Именно в те дни под небесным шатром пролетающего сентября и начались посещения; Мирович потом называл их “пришествиями”, но слово “посещения” подходило больше, как нам казалось, в нем не было оттенка последних библейских времен.

Первыми, насколько мне известно, посетили нас Арабов и Берберов. Поскольку диссертанты и аспиранты возникали волнами, равно как и исчезали, приливу и отливу подобны, никто не придал особого значения двум очередным фигурам в белых халатах, мерящих не попадающими в унисон шагами институтские коридоры. Они всегда ходили вдвоем. Лосенко думал, что они приписаны к группе биомеханики. Руководитель группы биомеханики полагал, что это новые электронщики, приглашенные для усовершенствования управления гидравлических и пневматических протезов. Болотов утверждал, что директор нанял, как грозился – с неизвестной целью, движимый веяниями моды, – новомодных психиатра и сексолога. Но через несколько месяцев явились натуральные психиатр и сексопатолог, они тоже ходили всегда вдвоем, Антиной – психиатр и коротышка сексопатолог, дамы очаровывались Антиноем сей же секунд, злые языки называли их гомиками, думаю, это было неправдою, тогда такие пары блюли подполье свободы. Арабова и Берберова к тому моменту и след простыл.

Лосенко, как стали выяснять, кто они были и откуда, называл их промышленными шпионами, вот я не удивлюсь, говорил он, если все наши разработки, все наши идеи, всё, несущее в себе патентную чистоту, подтибрят, присвоят, все всплывет где угодно, хоть в Польше, хоть в Англии, да хоть и в Штатах.

– На англичан они были не похожи, – заметил Виталий Северьянович.

Но попытки описать, на кого и на что были они похожи, оказались тщетными. Не могли сойтись даже на том, была ли у Арабова борода, а у Берберова лысина, был ли один из них (кто, кстати?) худым, протяженно сложенным и высоким, а второй роста чуть ниже среднего, крепеньким и большеголовым.