Инго Шульце - Simple Storys

Выйдя через заднее крыльцо, Мартин останавливается, смотрит на меня и говорит:

– Мы должны обращаться ко всем подряд, с самого начала, иначе ничего не получится. Одного пропустишь, и…

Наверное, он когда-то был школьным учителем, думаю я. Я еще не успела прикрыть дверь, а он уже рванул вперед. Два подростка, лет по четырнадцать-пятнадцать самое большее, растерянно смотрят на него.

– Не подскажете ли? – спрашивает он. Они рассматривают наши ласты и потом – сумки.

– Мы хотим выйти к Северному морю, – говорю я. Они испуганно трясут головами.

– Пожалуйста. Мы не знаем, где море! – не отстает Мартин. – Ну, что же вы… – В конце концов мы впариваем им карточки.

И идем дальше по направлению к пешеходной зоне. Я говорю, что детишек можно бы и пропускать.

– Всех, кто еще не достиг половой зрелости, – соглашается он и кивает.

У нас и вправду все идет как по маслу. Мы быстро навострились подыгрывать друг другу. Чаще всего начинаю я, а он подхватывает: «Да, мы хотим пройти к Северному морю!» – «Точно, к морю», – говорю я. Или: «Вы правда не знаете?» А он: «Что ж, тогда мы вам подскажем!» И под конец, после маленькой паузы, мы хором называем адрес. Люди смеются и без всяких колебаний берут наши карточки.

– Прости, – внезапно говорит Мартин. – Я сглупил. – Я не понимаю, что он имеет в виду. – Ну, когда напоследок пожелал им приятного аппетита.

Я говорю, что, напротив, нахожу его идею удачной, – и теперь тоже, когда раздаю карточки, желаю людям приятного аппетита. Многие отвечают: «Спасибо», или: «Вам также».

– Они по-настоящему заинтересовываются, даже радуются, когда мы к ним обращаемся, – говорит Мартин. – И ведут себя очень доброжелательно!

Как только мы останавливаем какую-нибудь пару, начинают по одному подходить и другие гуляющие. Иногда собирается чуть ли не толпа, каждый хочет протиснуться поближе, и нам остается лишь вкладывать карточки в протянутые руки.

– Интересно, шеф послал кого-нибудь наблюдать за нами? – шепотом спрашивает Мартин.

– Наверняка, – так же тихо отвечаю я.

– Я пытался вести себя раскованно, как ты, – говорит Мартин. – Но, похоже, не произвел на него хорошего впечатления.

– Потому что постоянно шаркал своей ластой, – говорю я. – Что?

– Ты постоянно притоптывал ногой, вот так… – Я передразниваю его. – Ты разве не замечал?

Мартин качает головой:

– Да, возможно, я ему именно поэтому не понравился.

– Точно, он такой, – говорю я. – Но теперь уж ничего не попишешь…

Там, где пешеходная зона переходит в Дворцовую площадь, перед белой островерхой палаткой играет духовой оркестрик. Палатка напоминает восточный шатер. Перед входом телевизионщики берут интервью у какого-то мужчины. К его синему пиджаку прикреплена желтая нашивка: «У нашей говядины – гарантированно отменный вкус!» Музыканты имеют такие же нашивки, и женщины, которые жарят стейки и колбасу, тоже. Присмотревшись, я теперь повсюду замечаю людей с такими нашивками. Они раздают рекламные карточки, большие по размеру, чем наши.

– Ты хотела бы работать у них? – спрашивает Мартин.

– Да, – говорю я. – А тебе кажется вкусным то, что предлагаем мы?

– Не знаю, – говорит он. – Судя по фотографии, эта камбала в панировачных сухарях может быть жесткой как камень, а скидка – всего одна марка пятьдесят четыре пфеннига. Стоит ли игра свеч?

Когда я спрашиваю, откуда он, Мартин отвечает расплывчато: «С Востока, из Тюрингии». Сюда он приехал, чтобы повидаться с матерью.

– Керндел, – переходит он к новой теме, – когда беседовал с нами, вообще не упоминал об оплате, об обещанных ста двадцати марках в день.

– Тут не должно быть обмана, – успокаиваю его я. – Ставка была указана в объявлении.

Он кивает. И вдруг говорит:

– А семейным парам вообще-то не следовало бы давать больше одной карточки…

Моя первая мысль – что он шутит. Но на всякий случай я привожу контраргумент: – У них ведь есть друзья и знакомые…

– Тоже верно. Если будем и дальше продолжать в таком темпе, то где-то к середине дня, наверно, управимся.

Можно было бы заходить и в магазинчики пешеходной зоны, но даже когда мы ни к кому не обращаемся, люди сами останавливаются и протягивают руки за карточками. Духовой оркестрик играет без передышки.

– Ты тут упомянула мою ласту… – говорит он.

– Ну и?

– А знаешь, что ты сама не перестаешь улыбаться?

– Ты тоже, – говорю я.

Примерно через час начинает моросить дождик. Большинство прохожих теперь теснятся у витрин, под маркизами, или короткими перебежками перемещаются от одного укрытия к другому.