– Только не бойся, – сказал я и за руку притянул к себе Петру. – Тут прячется эксгибиционист. – Она не поняла. – Экс-ги-биционист, – повторил я и зажал в кулаке тяжелую связку ключей. Перед нашим подъездом свет не горел. Перед соседними – тоже.
– Добрый вечер! – крикнул мужской голос. – Она опять не хочет ничего делать. Ей, видите ли, ничто не по нраву! – Фигура шагнула к нам и подняла голову. И вытянула вперед одну руку, будто указуя перстом на что-то у своих ног.
– Это вы, герр Фридрих? – спросила Петра.
– Иногда не успеешь сосчитать до трех, – сказал он, – как она уже сделает все свои дела. Но сегодня, как назло, – нет. А ведь того и гляди пойдет дождь.
– Ах, – сказала Петра, – надо же! Такого я еще никогда не видала – кошка на поводке. – Животное нырнуло в траву, но светлый ошейник отчетливо выделялся на фоне газона.
– Это практично, – сказал Фридрих. – Сама она ни за что не выйдет из дому. Слишком пуглива. Но мне-то нужно хоть иногда глотнуть свежего воздуха.
Даже с двух метров я чувствовал, как от него разит – скорее всего, водкой. Сверх того, его купальный халат – ржаво-коричневый с узором из серых листьев – распространял вокруг запах больницы.
Петра присела на корточки и поманила кошку пальцем. Но та с достоинством отвернулась.
– Как ее зовут?
– Киска, – ответил он. – Вообще-то это кот – точнее, существо, когда-то бывшее таковым.
– Вот как? – Петра подняла глаза и с недоумением уставилась на выставленную вперед ногу Фридриха. – Что же вы тут делали?
– Множественный перелом, – пояснил он, приподнял полу халата и постучал по гипсу. – Слишком легкие кости, адская боль! – Из его рта прорвались какие-то хлюпающие звуки. Одна штанина кальсон была обрезана выше края гипса.
– Боже мой! – ужаснулась Петра.
– Из-за печки, – продолжал он. – Я хотел ее разобрать, пытался вывезти большой обломок на тележке, но оступился и… – Фридрих взмахнул рукой, ударил ребром ладони по загипсованной голени и прищелкнул языком. – А тот кусок как упал, так до сих пор и валяется в прихожей.
– Мы свою печку сохранили, – сказала Петра.
Фридрих ухмыльнулся.
– На всякий случай…
– На всякий случай, – подтвердил я. – Это единственное, что будет функционировать, если откажет отопительная система. – Фридрих скривил рот и пожевал нижнюю губу.
– Что ж, хорошо, – сказал он, – отлично.
– А что с табличкой на вашей двери? – спросила Петра так, будто обращалась к коту. – Я думала…
– Генрих – просто онемеченный вариант моего прежнего имени. Я хотел позаботиться об этом уже теперь. Лучше урегулировать такие формальности прежде, чем все начнется.
– Что начнется? – не поняла она.
Он пристально посмотрел на меня. И сказал с раздражением:
– Карьера.
– Но ведь Энрико – хорошее имя, – сказала Петра и снова подняла глаза. – А я уж было подумала, что к вам переехал какой-то родственник.
Кот больше не обращал ни малейшего внимания на протянутую к нему руку Петры и шевелящийся палец.
– Я только онемечил его, – повторил Фридрих и опять пожевал нижнюю губу. Своей загипсованной ногой он скреб по бордюрному камню, будто хотел счистить грязь с подошвы.
– Вас еще мучают боли? – спросил я.
– С модными именами плохо то, что ты никогда не знаешь, какой, собственно, язык за ними стоит, – сказал Фридрих. – Для меня в данном случае важен только язык, больше ничего.
– Ах вот как… – протянула Петра.
– Только не подумайте, – сказал он, – что мною двигали националистические чувства, речь совсем не о том.
– И над чем вы сейчас работаете? Ваяете что-то вроде «Будденброков» или «Гамлета»?
– Лучше оставьте киску в покое. А то вот-вот пойдет дождь…
Петра тотчас вскочила на ноги.
– Я работаю над несколькими вещами одновременно, – объяснил Фридрих. – И получается, что одно подгоняет другое. Они ведь не дают человеку оставаться последовательным. Издательства, я имею в виду.
Петра кивнула.
– Я тоже когда-то писала…
Мы какое-то время наблюдали за котом, неуклюже копошившимся в траве.
Потом Петра сказала: «Ну, доброй ночи», – и протянула Фридриху руку.
– Доброй ночи! – сказал и я.
– Вам также, – откликнулся он.
Едва мы с Петрой легли в постель, и в самом деле пошел дождь. Я спрашивал себя, неужели Фридрих и его кот все еще бродят по улице: судя по отсутствию каких-либо звуков в подъезде, наверх они не поднимались…
Петра сказала, что мы тоже должны разобрать печку и навести порядок в угольном подвале. До того, как мы сюда переехали, я обновил всю квартиру, но Петра настояла, чтобы мы сохранили печку, раз уж привезли с собой уголь.
Читать дальше