Антон Соя - Порок сердца

— Ага, ты не властен над собой и в следующее полнолуние покрошишь меня на фарш. Все — я тебя начинаю бояться.

— Не шути, я хочу поговорить серьезно! Под вопросом наша совместная жизнь.

— Вот ты какой, прямо сказать не мог. — Катя говорила тихим спокойным голосом, вертя в руках игрушку. — Хочешь, чтобы я ушла, и для этого такой тарарам устроил?

— Нет, что ты, я не хочу этого, но, понимаешь… так лучше будет!

Катя медленно поднялась и начала собирать вещи.

— Я все поняла — ты меня выгоняешь вон. Меня Белка предупреждала, что так и будет, у тебя, наверное, уже кто-то есть, да?

— Да кого ты слушаешь?! Сама-то она хороша! Сука рыжая!

— Не шуми, я уже ухожу. — Катя положила сверху в сумку порезанную игрушку. — Ладно, пока. Танцуй без меня.

Только когда она была в дверях, Женя опомнился:

— Подожди, а куда ты пойдешь-то? Тебя же мать выставила.

— Не волнуйся, кто-нибудь пустит.

Вот уже почти месяц Женя пытался заговорить с Катей в клубе, но она всячески избегала встреч с ним. Обычно она была не одна, а с кем-нибудь из девчонок — с Белкой или Стрелкой, или с обеими. Эти швабры смотрели на него так, будто он по меньшей мере убил кого-то. Разговаривать они не давали — сразу посылали куда подальше, от Кати же он, кроме равнодушных «привет» и «пока», вообще ничего не слышал. Лена следила за каждым его шагом, он неоднократно ловил на себе ее настороженный взгляд. В городе он часто замечал ее «мерс» неподалеку. От работников клуба он знал, что Катя опять живет с родными, почти каждый вечер торчит в казино, часто бывает в больнице и что Папагену все хуже. Женя как-то раз попытался навестить его, но встретил в палате Катю, которая вежливо, но стальным голосом попросила его уйти.

Поговорить с Катей удалось только на похоронах Геннадия Андреевича.

Шел холодный ноябрьский дождь, на кладбище было, как и положено, весьма мрачно. Собралось много народу. Женя заметил стоящих ближе всех к гробу Катю и ее маму, также увидел, к своему удивлению, и Лену. Ее вечный платок и темные очки были как нельзя кстати. Панихиду по усопшему проводил отец Пантелеймон. После похорон Женя тихонько подошел к Кате.

— Катя, я хотел бы с тобой переговорить, как ты?

— У меня все прекрасно. Что ты хочешь от меня?

— Да, так вообще, пообщаться.

— Ну что ж, заходи как-нибудь. Мои через пару дней поедут в санаторий. Мать как-то не очень себя чувствует — они путевку купили.

Катя молча открыла дверь и стояла, ожидая реакции Жени. Он думал, что увидит ее в халате, домашнюю, родную, но Катя выглядела так, словно готовилась к выходу на сцену, — волосы были уложены в модную прическу, на лице — яркий макияж. Катя была так красива, что у него перехватило дыхание. Жене показалось, что она почему-то сильно нервничает. Даже сильнее, чем он.

— Катя, я хочу объясниться, пусти меня, пожалуйста.

— Ну, проходи, раз пришел. Сама приглашала, дура, что же мне теперь поганой метлой тебя гнать?

Он протянул ей нового медвежонка, как две капли воды похожего на порезанного Леной:

— Это тебе подарок.

— Ты сначала даришь игрушки, потом их на клочки рвешь, ну давай — можешь начинать, мне ножницы принести или ты руками?

— Катя, ну чего ты, я с миром пришел.

Они так и стояли в прихожей, Катя всем своим видом показывала, что не собирается пускать гостя в комнату.

— Давай, рассказывай по-быстрому про свои запары, а то я из-за тебя опоздаю, за мной сейчас заедут.

— А куда ты собралась?

— Я — в казино с друзьями.

— Видел я тебя там с «друзьями». — Женя фыркнул. — Ты опять на порошке? Гробишься помаленьку?

— А тебе что за дело? Как хочу, так и живу. Ты мне никто.

— Я отец твоего будущего ребенка.

— Оба-на, вспомнил. Надо же, как мы заговорили. С чего вдруг?

— Катя, я много думал… Ведь это я, я во всем виноват! Как я мог позволить тебе играть, нюхать эту дрянь?! Катька, пойми меня: ты была такая чистая, молодая. Как говорится, ничего не предвещало. Кто знал, что в тебе сидит черт?! Есть люди, которым все это противопоказано. Их подхватывает и несет. Прости меня… — Женя пытался довести до конца покаянный монолог, который он разучивал уже который день, в надежде вернуть Катю, но до истории с Леной так и не дошел — его прервал телефонный звонок. Катя сразу же взяла трубку.

— Здравствуйте, да, я поняла, не волнуйтесь. Я обязательно отдам. Да, на той неделе. Я все погашу. — Катя с большой осторожностью положила трубку на место, как будто та была стеклянная и могла разбиться от неловкого движения. Уйдя в себя, она застыла на какое-то время у телефона.