Александр Ольшанский - Стадия серых карликов

Не станем широко разглашать секрет: Аэроплан Леонидович возмущался столь принципиально из-за полной невозможности достать билет в указанное выше небо. Теперь же, бродя в окрестностях башни, между дубами со спиленными вершинами, он с присущим ему творческим азартом подумал: а не предложить ли Христине Элитовне и Галине Драмовне в искупление, так сказать, печалей юности организовать встречу одноклассников, посвященную полувековому юбилею их последнего школьного звонка, в телересторане?

C парадной улицы Королева он имел неосторожность свернуть направо, надеясь пробраться напрямик через Аргуновскую и Звездный бульвар на проспект Мира. Замечтавшись о «Седьмом небе», Аэроплан Леонидович немного размяк в привычках и принципах, потому и попал в район траншей и канав, отчасти, как он потом отразит этот факт на бумаге, бессознательно заполненных грязной глинистой жижей вследствие прошедшего днем мокрого дождя, отчасти заполненных трубами разного диаметра всевозможного назначения.

Аэроплан Леонидович понял: он оказался на знаменитой 2-ой Новоостанкинской улице. Он слышал, что 1-я Новоостанкинская улица будет сооружаться в районе Черкизово-Богородского, а недостающие дома четной стороны 2-ой Новоостанкинской улицы — то ли в Теплом Стане, то ли в Мытищах. Он давно заметил здесь чрезвычайную активность по части рытья канав. Возможно, этому способствовало сильное электромагнитное поле вокруг телебашни, во всяком случае канавы здесь рылись и закапывались в одном и том же месте ежеквартально в период летне-строительных каникул, а с наступлением зимнего периода, когда новоостанкинский грунт переходил в более трудную и более высокооплачиваемую категорию, — ежемесячно.

Здесь живал, как упоминалось раньше, Иван Где-то, и Аэроплан Леонидович для поддержки враждебных отношений ходил к нему чуть ли не каждую неделю, причем всякий раз каким-то новым окольным путем. В минуты почти дружеской приязни поэт, редактор и литконсультант признавался рядовому генералиссимусу пера о своих подозрениях насчет существования новоостанкинской черной дыры, которая парадоксальным образом придерживалась закона сохранения вещества и стиля дорожно-строительных работ, а по причине близости вышки — даже временами и телевизионного изображения.

Почти каждую неделю рядовой генералиссимус пера направлял очередное описание здешней местности в отделение милиции, заканчивая свои картографические и геодезические изыскания вопросом: а на какие средства так копают? Не с целью личного обогащения? Аэроплан Леонидович высказывал соображения на всю мощь необузданной фантазии, которую участковый инспектор старший лейтенант Василий Филимонович Триконь должен был ставить на почву фактов и существующих законов или же доказывать, что утверждения не соответствуют действительности. Товарищ Триконь еженедельно извещал товарища Около-Бричко о том, что копают в соответствии с генеральным планом перекопок, фактов присвоения канав не установлено, что финансируются работы коммунально-жилищной службой, а не подпольным миллионером, личность которого в настоящее время не установлена и вызывает весомые подозрения в существовании, как и личность миллиардера, что клады графа Шереметева не известны исторической науке, что на общественных началах никто не строит новую ветку метро от станции Щербаковская под телебашню и тому подобное.

Публикатор от себя может добавить, что товарищ Триконь по всей вероятности весьма активно способствовал переезду поэта и литконсультанта в противоположный конец Москвы, так как в этом случае становились бессмысленными новоостанкинские прогулки рядового генералиссимуса пера, следовательно, на более спокойную жизнь могли рассчитывать работники здешнего отделения милиции.

Опыт новоостанкинских путешествий у Аэроплана Леонидовича был солиден и богат, очередные разрытия его не опешили. Но все же грустно ему стало, когда он оказался перед бульдозерно-экскаваторным морем, огороженным высоким забором из новой шпунтовой доски, оказался без лоции и каких-либо лоцманских указаний. Посреди моря плавно покачивался одним боком полузатопленный диван, на берегах, как нынче на всяких берегах, валялись всевозможные пластмассовые флаконы и пузырьки, изготовленные на пяти континентах. Неверный свет дрожащего фонаря на далеком столбе придавал как бы интим буйству хозяйственной широты и размаха.