Александр Ольшанский - Стадия серых карликов

В Шарашенске рядового генералиссимуса пера встречали по поручению уездного начальника лендлорд Ширепшенкин и главный архитектор Арнольдан Собакер, хотя по паспорту он числился Собакиным. Собакером он стал в силу того, что у каждого приличного творческого человека должна быть кликуха, то есть псевдоним. Встречавшие сочли Василия Филимоновича личной охраной Аэроплана Леонидовича, и лендлорд стал подозревать в госте не менее чем тысячу раз засекреченного академика.

Василий же Филимонович вконец расстроился: товарищ лендлорд внешне был очень похож на гражданина Около-Бричко. И росту оба средненького, не русые и не блондинистые, не брюнетистые и не курчавые, но лысоваты, все четыре глаза с мутноватостью и навыкате, челюсти мощные, кадыки острые, руки вроде бы маленькие, но цепкие и длинные. «Зришь в корень, Вася. Такие выводы и наблюдения, я тебе скажу, под силу не каждому капитану», — нежданно-негаданно польстил участковому начальник. «Надо же, — удивился подчиненный, — совсем без рации, а на каком расстоянии берете, товарищ подполковник!» А начальник ни с того, ни сего обиделся: «Ты что имеешь в виду под словом « берете», Триконь, а?»

После изъявления казенных радостей по случаю приезда и знакомства, они на нескольких автомобилях сделали круг на привокзальной площади и остановились на противоположной стороне, где у местного Белого дома их поджидал Декрет Висусальевич. Не в пример лендлорду уездный начальник посчитал Аэроплана Леонидовича задержанным милицией — он хорошо помнил, как этот старший лейтенант расстроил их дружеский ужин в «Седьмом небе». Василий Филимонович уездного начальника тоже вспомнил и тут же по привычке доложил начальству: «Должно быть, шайка-лейка, товарищ подполковник». В ответ последовала мудрая команда: «Действуй по обстановке, Вася».

В процессе чаепития с государственными бубликами Декрет Висусальевич сообщил о важном заседании, где будет обсуждаться проект перестройки Шарашенска и попросил архитектора ознакомить с ним гостя. «Не возражаете — вы?» — то и дело обращался уездный начальник к Василию Филимоновичу, тот отнекивался, то есть не возражал и все думал: знать бы, какая беда с Ромкой, сразу бы уездному начальнику и выложить, может, помог бы… Отбили: приезжай, беда, а какая именно?

— Как поживает Кристина Элитовна? — поинтересовался рядовой генералиссимус.

— Ждет на пироги вас. Завтра у нас праздник — во! — начальник сделал округлые глаза и распростер над столом руки, подчеркивая таким жестом грандиозность торжества. — Она праздник готовит, а послезавтра — пироги! С гусиной печенкой и визигой — м-ц! — пальчики оближите. Не возражаете — вы? — и опять вопрос в сторону Василия Филимоновича.

— Да кто же будет против такой вкусноты? — воскликнул Василий Филимонович, но незамедлительно получил замечание: «С какой стати, Вася, ты заегозил перед ним? Обрадовался, что под гусиную печенку и племяша из беды вызволишь? Не забывайся: ты лучший участковый инспектор передового отделения милиции столицы! И неважно, что в звании маленьком. И учти: послезавтра кто-то будет пироги трескать, а кто-то должен быть на вверенном ему участке — в полной трезвости и при самом добросовестном исполнении!»

Эх, жизня, подумал Василий Филимонович, один раз улыбнется счастье отведать пирога с гусиной печенкой и этой, как ее, визигой, и то мимо. «Не переживай, Вася, я тоже такого пирога не пробовал, но читал. И про стерляжью уху читал, и про архиерейскую — по этой части, знаешь, какой я начитанный?»

Лендлорд товарищ Ширепшенкин после чаепития на тех же нескольких автомобилях, теперь уже в сопровождении машины автоинспекции, повез гостей в загородную резиденцию — с сиреной, с красными проблесковыми огнями, с требованиями по мегафону ко всякому попадавшемуся автотранспорту немедленно остановиться и уступить дорогу. «Видал, как меня встречают? Не то, что некоторые», — написано было на физиономии Аэроплана Леонидовича.

Они мчались в сторону Синяков, и в темном углу души Василия Филимоновича зашевелилась глупая мечта: примчаться вот таким макаром в родную деревню, выйти этак вальяжно, мол, вот мы какие… А в светлом углу совесть застыдила: беда с Ромкой, а тебе бы только фертом подлететь, споказушничать…

Не доезжая километров двух до поворота на Малые Синяки свернули влево, в лес, остановились перед тихим большим озером в кувшинках, возле любовно отделанного трехэтажного панельного особняка в окружении цветущего шиповника и зацветающих роз. Подобострастие, так свойственное неуеверенным в себе представителям свободных профессий, выбросило архитектора из первой машины, и он, опередив лендлорда на два корпуса, открыл дверцу рядовому генералиссимусу — не без расчетца получить взамен комплименты от столичного гостя за охотничий домик, почти один к одному копию знаменитой виллы в Гарше.