Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

Доктор Леффлер был похож на парня из телевизионной рекламы, который призывал покупать краску для волос. Когда Майя вкатила кресло в его кабинет, он подошел к ней, намереваясь поцеловать в щеку, но остановился, увидев ее раскраску.

– Когда тебе завербовали? – Очень смешно. Потом Леффлер назвал мне свое имя, и, освобождая мою ногу от импровизированной «повязки», сказал:

– Мистер Осборн говорил мне, что…э-э… лечебные сеансы твоей мамы творят чудеса. Я как раз собирался позвонить ей. – Врач помазал ногу каким-то дезинфицирующим средством. Наверное, он знает о моей маме что-то такое, что мне неизвестно. Что именно, хотел бы я знать. – Как это случилось? – спросил он меня. Майя уставилась на носки своих ботинок.

– Я упал с дерева.

– Да? И где ты умудрился так поранить ногу? – Сверху и снизу на моей ступне были две идеально полукруглых резаных раны. Майя открыла рот, чтобы сказать что-то, но я перебил ее.

– Приземлился прямо на консервную банку.

Она медленно опустила голову, чтобы спрятать улыбку. Врач наклонился, чтобы рассмотреть рану на ступне. Тогда она закатила глаза и беззвучно спросила: «банка, значит?».

– Слава Богу, сухожилие не задето. А как так получилось, что эта банка поранила тебя сразу в двух местах? – Но минуту я задумался.

– Понимаете, ее, видимо, открывали не консервным ножом, а обыкновенным, и поэтому на ней были очень острые зазубрины.

– Очень интересно. – Леффлер плеснул йода прямо на рану – я моргнул и зажмурился.

– И когда я упал, то ногой угодил прямо в эту самую банку.

– Получилось что-то вроде капкана, так?

– Да-да, вроде того. – Я открыл глаза и увидел, что в дверях кабинета стояли мисси Лэнгли и Брюс. Одеты они были очень нарядно, словно для похода в церковь.

– Что Майя с тобой сделала?

– Ничего.

Брюс посмотрел на мою ногу и смешно вытаращил глаза.

– На твоем месте, Финн, я бы подал на нашу семейку в суд. Знаешь, у меня есть один знакомый адвокат. Очень хороший.

– Брюс, это не смешно. – Майе явно не понравилось, что ее брат стал так выставляться.

– Но ведь на нас же постоянно подают в суд! Люди специально проделывают путь в несколько миль до нашего дома, чтобы с ними произошел какой-нибудь несчастный случай. Почему бы не предоставить такую возможность человеку, который мне действительно нравится?

Миссис Лэнгли подняла руку.

– Помолчи немножко, я хочу знать, что случилось.

– Давай сделаем так, Финн – я заплачу адвокату, и мы разделим полученное вознаграждение пополам? Представляешь, если ты останешься хромым на всю жизнь, то мы сможем получить тысяч сто, не меньше! – Засмеялся даже я.

– Но что же случилось на самом деле? – спросила его мать, положив мне руку на плечо.

– Насупил на консервную банку. – Когда я соврал второй раз, то ложь показалась мне даже менее убедительной, чем раньше. Брюс наклонился, чтобы рассмотреть рану.

– Ох ты, Господи! Похоже на то, что он угодил в одну из тех мышеловок, которые один мой приятель расставляет по лесу, чтобы ловить браконьеров. – У Майи был недовольный вид. Ей не нравилось, что Брюс ее дразнит.

– Да нет же, это была обыкновенная консерва. – Никто мне не верил.

– Да, и выглядела она в точности так же, как та, на которую я наступил в прошлом году. У меня на ноге такие же следы остались. Хочешь посмотреть? – Брюс сбросил туфлю-мокасин («Гуччи», не какая-нибудь дешевка) и снял носок. Леффлер рассмеялся и сделал мне укол против столбняка.

– Не хочу мешать вашему веселью, но у меня есть подозрение, что у него сломана нога. Надо сделать рентген.

Сиделка повезла меня на кресле в коридор. Миссис Лэнгли крикнула мне вслед:

– Как только Энрике сказал мне, что случилось, я сразу же позвонила твоей маме. Она уже едет сюда. – Настроение у меня ухудшилось.

Рентгеновский снимок показал, что перелома у меня нет. Доктор Леффлер перевязал ногу, дал мне выпить болеутоляющее и какие-то антибиотики. Потом он выдал мне пару костылей и добавил, что в течение недели ходить мне не следует. Майя поджидала меня у кабинета, стоя у лифта. Она смыла с лица раскраску и намазала губы розовой помадой. Я услышал голоса моей матери и миссис Лэнгли, которые смеялись в кабинете Леффлера. Брюс рассказывал какую-то смешную историю. Майя пробормотала:

– Хочешь познакомиться с моим отцом?

– Конечно.

На лифте мы поднялись на третий этаж. А, теперь понятно, почему все так скакали вокруг нее. Ее отец – врач. Я заправил рубашку в брюки, чтобы придать себе более презентабельный вид. Мы прошли до середины коридора, и она открыла дверь одной из комнат.