Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

Когда я вышел, Брюс внимательно оглядел меня.

– Если сейчас у тебя не то настроение, мы можем пойти завтра. – Он был ужасно вежливым и милым, этот Брюс.

– Да нет, я готов. Всегда готов. – Эту фразу я слышал в одном военном фильме.

– Вот это дело!

На заднем сиденье машины валялись две пары коньков и хоккейные клюшки. Мы медленно тронулись в путь. Снег идти перестал; высоко в небе светила луна. Штат Нью-Джерси был похож на планету, на которой царит вечная мерзлота. Потом мы застряли в сугробе на дороге, которая вела из фермы к озеру. Я вышел, чтобы толкнуть грузовик. Мне пришлось внимательно следить за тем, чтобы Брюс не мог зайти сзади. Разумеется, он замышлял что-то против меня, но было бы слишком нелепо просто ударить его и убежать.

Когда мы повернули в сосновый лес, окружавший озеро, показалось стадо сонных оленей. Деревья росли так густо, что машине было очень трудно протиснуться между ними. Брюс прибавил скорость, и ветки хлопали по дверцам машины, царапая их. Было бессмысленно просить его не ехать так быстро. Потом он направил машину прямо на лед. У меня дыхание перехватило. На мгновение мне показалось, что он собирается утопить нас обоих.

– Да расслабься ты. Тут лед сантиметров тридцать толщиной. – Он выключил мотор. Когда мы, наконец, затормозили, он добавил:

– А вот здесь можно начинать беспокоиться. – Он указал на темную дыру во льду на дальней стороне озера, огражденную козлами для пилки дров.

– Там бьет источник, который питает все озеро. Температура в этом месте никогда не меняется – будь то зима или лето, всегда тридцать семь градусов. Если упадешь туда, то сразу пойдешь камнем на дно, как «Титаник». – Я вспомнил, как в ту ночь, когда мы уплывали с Майей с острова, на котором нас преследовал чей-то отвратительный смех, я почувствовал в томящей теплоте летнего воздуха это холодное течение.

Это был настоящий хоккейный каток – с воротами и всем остальным. Майя рассказывала мне, что ее брат был единственным человеком за всю историю Гарварда, который стал играть за университетскую команду еще на первом курсе. Старшие члены команды над ним издевались. Мне стало смешно: его сестра говорила, что он решил бросить хоккей, потому что эта игра казалась ему очень жестокой. Лед был покрыт тонким слоем снега. Мы подошли к маленькому трактору со снегоочистителем, который стоял под брезентовым навесом.

– Сначала мне нужно расчистить лед. А потом начнется наш урок.

Сейчас или никогда. Люди удивятся, что он стал расчищать лед, прежде чем застрелиться. Нет, все будет так, как задумал я. Я репетировал это все сто раз, и был готов к любому вопросу, который мог задать мне Гейтс, Осборн, Майя и даже моя мама после того, как произойдет эта ужасная трагедия.

Я собирался сказать, что он признался мне в том, что поджег дом. Теперь его терзает чувство вины – ведь по его вине погибла Пейдж, а мать стала инвалидом. Брюс не мог жить с таким грехом на совести. Осборна и Гейтса я отведу в сторонку, чтобы сообщить им, что он, видимо, слегка тронулся умом, потому что говорил мне ужасные вещи – якобы он спал со своей матерью. После этого они сразу замолкнут и перестанут задавать вопросы.

– Брюс, подойди ко мне, пожалуйста, мне нужно тебе кое-что сказать. – Он зашагал ко мне, сняв перчатки и согревая дыханием сложенные руки. Мне было нужно, чтобы он стоял близко – так, чтобы я мог в него выстрелить. Он должен был дотронуться до пистолета. На его и моих руках будет кровь и следы пороха. Потом я буду сокрушаться и винить себя за то, что не смог его остановить. Если мне не удастся убить его после первого выстрела, то я выстрелю еще раз, а потом объясню, что мы боролись, потому что я хотел вырвать у него револьвер. В общем, у меня все было продумано.

– Ну, в чем проблема? – Брюс зажал в зубах сигарету и стал рыться в кармане в поисках зажигалки. Мысленно я отмерил расстояние между нами. Он должен был стоять достаточно близко, чтобы схватить пистолет, но не настолько близко, чтобы вырвать его у меня. Это был мой последний шанс. Наступил решающий момент. Мой палец лежал на спусковом крючке. В кармане, кроме пистолета, ничего не было. Когда Брюс вытащил из кармана зажигалку «Зиппо», я нацелил его прямо ему в сердце. Огонь зажигалки озарил его лицо, и в эту секунду он заметил пистолет. Я опустил палец на курок. Он уронил зажигалку и стал вырывать у меня пистолет, обхватив руками мои запястья.

Пистолет не выстрелил. Я изумленно посмотрел на него. Курок ударил по пальцу Брюса. Он два раза с силой двинул мне прямо по животу, затем ударил по лицу, чуть не сломав нос, а потом выкрутил из рук револьвер.