Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

Я вошел в лес, думая, что если я пристрелю этого парня, то история закончится, но не успел пройти и половины пути, как понял: все не так просто. Если я выстрелю в этого подонка, но не убью его, то у людей возникнет ко мне много вопросов, на которые мне совсем не хочется отвечать. То, что я использовал для этого пистолет Брюса, только усложнит дело. А если я убью его, меня, скорее всего, будут судить за убийство, если только не выплывет наружу тот факт, что он меня изнасиловал. И если это вылезет наружу, все узнают о моем унижении, и решат, что я немного тронулся из-за этого, как бы не старался это скрыть. Конечно, все меня будут жалеть, обращаться со мной очень ласково, изо всех сил делать вид, что ничего ужасного не произошло. Но до конца моей жизни обо мне будут говорить так: «Ну, ты знаешь, это тот самый Финн Эрл, которого избил и изнасиловал один парень. В принципе, он вполне нормальный, учитывая то, что с ним произошло».

Даже если я, наконец, смирюсь с тем, что случилось, перестану пить и курить, успешно сдам экзамены, поступлю в Гарвард и установлю контакт с неведомым племенем, которое не мог отыскать даже мой отец, люди будут повторять одно и то же: «Что ж, хоть его и трахнули в задницу, этому засранцу удалось добиться успеха». А если об этом узнает Майя, то она, скорее всего, все равно подарит мне то, что обещала. Но это не имеет значения. Я буду знать, что она сделала это из жалости. А если не из жалости, и если это будет действительно круто, то все равно мы оба будем прекрасно понимать, что все было бы еще лучше, если бы меня не изнасиловали на поле у дома ее дедушки.

Мне нужно было собрать мысли в порядок. А сердце у меня было похоже на одну из анжуйских груш, которые мистер Осборн выращивал в бутылках, чтобы делать из них бренди. Я как раз проходил мимо сада, в котором они росли. Эти зеленые груши уже созрели. К ним было невозможно прикоснуться из-за стекла, которое тихонько позвякивало, когда начинал дуть ветер.

Я навел пистолет на одну из них, выстрелил и промахнулся, несмотря на то, что был всего в полутора метрах от цели. Выстрел прозвучал неожиданно громко. Это было очень глупо с моей стороны. Я испугался и начал оглядываться по сторонам. Слава богу, никто не видел, как я пытался убить несчастный фрукт.

Когда я проходил по дорожке у нашего дома, то услышал, как звенит телефон. Я побежал через газон и ворвался в дом. Все решено. Если это Майя, то я скажу ей, чтобы она приходила немедленно. Мы пойдем в одно место и…

– Майя, это ты? Слушай, я тут подумал…

– Кто такая Майя? – Этот женский голос был мне знаком. Странно.

– А вы кто?

– Ты что, не узнаешь свою бабушку Нану?

– Это твоя бабушка! – Мама тоже взяла трубку.

– Зачем ты нам звонишь? – Было очень приятно хотя бы иногда быть честным.

– Потому что мы тебя любим. – Это сказала бабушка.

– Ясно.

– Мы любим тебя и твою маму, чтобы с вами не случилось.

– Приберегите вашу любовь для пациентов.

– Ты не должен так враждебно разговаривать с дедушкой. Он этого не заслуживает.

– Нет, у него вполне есть на это право. Но вы должны знать, что мы очень счастливы, что вам так повезло.

– Если вы будете продолжать нас беспокоить, я пожалуюсь мистеру Осборну. – На минуту они заткнулись.

– Мама дома?

– Нет. – Она оставила записку, что заедет к Леффлеру.

– Не мог бы ты передать, что мы звонили?

– Конечно.

– Скажи ей, что мы обязательно приедем на твой день рождения. – Знаете, после всего дерьма, выпавшего на мою долю, для того, чтобы меня расстроить, требуется что-то пострашнее, чем глупый телефонный звонок.

Я подтащил стул из кухни к дереву, взобрался на него, встал на цыпочки и положил револьвер в дупло, в котором, кажется, проживала семья белок. Было ясно, что я никогда в жизни не выстрелю в кого бы то ни было. Разве что в самого себя.

Проснувшись, я подумал, что мне надоело беспокоиться о том, как пойдут дела. Я лежал в постели со вставшим членом, и некоторое время размышлял, мастурбировать мне или нет, потому что не был уверен, что мне станет от этого лучше. Передернув пару раз, я стал думать о том, притрагивался ли ко мне насильник, когда делал это со мной.

Я спустился вниз, чтобы позавтракать с мамой, и, когда стал резать банан, заявил ей:

– А, да, забыл тебе сказать. Нана и дедушка вчера звонили. – И, прежде чем она успела возмутиться из-за того, что я не оставил ей записку, сам обрушился на нее:

– Здорово, что ты пригласила их на мой день рождения.